ут общество к деградации, что экономически не выгодно и морально не справедливо позволять убийцам и насильникам жить, пусть и за колючей проволокой.
Но сейчас мое отношение к смертной казни резко изменилось. Я крайне рад тому факту, что в России она заменена пожизненным заключением. Благодаря этому обстоятельству теперь у меня есть много свободного времени, я могу не думать о будущем и самое главное, – меня никто не беспокоит по пустякам.
За пять лет, проведенных мной в заключении, я написал уже два романа и дюжину рассказов. Михаил Кноп – начальник учреждения, в котором я мотаю срок, обещал, посодействовать в их издании. На днях он уверял, что договор с питерским издательством «Крылов» «у нас в кармане» и я «без пары минут» знаменит.
Пять лет – небольшой срок по сравнению двадцатью годами оставшимися мне до УДО. Но вполне достаточный, для того чтобы попытаться разобраться в себе и в окружающих – понять где и при каких обстоятельствах я совершил ошибки.
Их я насчитал три, но – и этого я не скажу ни психиатру, ни на суде при рассмотрении моего ходатайства об УДО – все три были исправлены мной тем унылым осенним вечером. Исправлены сталью и кровью.
Да. Я до сих пор так считаю. И нисколько не раскаиваюсь в содеянном.
Если бы каким-то волшебным образом мне было дано пережить все заново, если бы передо мной поставили выбор – сделать все то, что я сделал или жить дальше, копя в сердце боль и сглатывая унижения – я бы поступил точно так же как тогда. Другого пути у меня уже не было. Я должен был поступить так, как поступил: как загнанный в угол волк кинуться на охотничьи ружья; вступить в неравный поединок с хищником, как доведенная до отчаяния жертва.
Осталась только одна нерешенная проблема: я все еще не уверен, сошел ли я с ума или все то, что произошло, – произошло со мной на самом деле. При свете дня, даже тут в заключении, все кажется просто дурным сном. Вот только иногда, просыпаясь по ночам, мне кажется, я вижу, что в углу моей одиночки кто‑то сидит.
Первую ошибку я совершил в двадцать четыре, и это была женитьба на Наталье, – девушке с черными, как космическая бездна, глазами, черной родинкой на левой щеке и черными накладными ногтями.
Сам не знаю, почему и зачем я на это пошел.
Зачем люди женятся?
Думаю, это вопрос из разряда философских. В действительности никто из окружающих не знает на него ответа. Если человек уверяет вас в обратном, он – либо священник, либо юморист. Но и в том и в другом случае он – лжец, пусть даже и верит с собственную ложь.
Очень может статься, что женитьба – своего рода социальный заказ. Общество требует от нас наличия штампа в паспорте, его отсутствие – как сигнал окружающим: «будьте осторожны, с этим типом не все в порядке».
Зачем люди женятся?
Этот вопрос похож на вопрос «зачем мы живем» или «куда утекает время». Многие говорят: я женился по любви, – но что такое любовь толком и объяснить‑то не могут. Другие говорят: я женился ради денег – но если это объяснение дает понимание мотивов одной стороны, то действия другой становятся еще более странными и запутанными.
Как бы то ни было, я обзавелся семьей в один год со всеми моими друзьями. Мы все словно посходили с ума. Никто из нас толком и объяснить не мог зачем нам это нужно.
Больше всего это напоминало распространение вируса – когда стоит одному чихнуть, как все остальные на следующий день уже сопли в платочек собирают.
Так же было и тут.
Оказалось, достаточно одному объявить о своей женитьбе, как все тут же кидаются искать себе спутницу жизни – пропадают в клубах, копаются в старых записных книжках, выискивая забытых подруг; особо отчаявшиеся просто шатаются по улицам, подыскивают жертву в толчее переходов метро или в ЦУМе.
Если бы у меня были голос и слух, я бы даже взял на себя смелось перепеть песню Бориса Гребенщикова, немного изменив слова (
Желанье женится хуже, чем сифилис. Особенно в узком кругу!
), но у меня нет ни того, ни другого.
Зато я умею складывать слова в предложения. У меня это не плохо получалось еще в школе. И уже тогда я хотел стать писателем.
Через месяц, после того как я, неожиданно даже для самого себя, женился, региональный журнал 0855 напечатал мой первый рассказ. Весь выплаченный гонорар мы с женой за ночь спустили в ресторане Марсель, – пафосном и помпезном уродце с колоннами, пилястрами и лепными карнизами.
Утонув в глубоких креслах, выполненных в стиле имперского ампира мы сжались и со страхом поглядывали на столовые приборы. Нам казалось, что все смотрят на нас, что все только и ждут, когда мы совершим какую‑нибудь глупость, чтобы ехидно хихикать и давить обидные смешки. Мы дергались при каждом приближении
