style="font-size:15px;"> 23 мая 1821 года. 10 часов утра
Я прибыл в гляд. Никогда не любил долго ездить на поездах. Даже в первом классе с отдельным купе, другое дело – быстрый самолет. Но авиация действовала только в северо-западном районе и вокруг важнейших военных заводов: аэропорты были только там. Уже лет тридцать все говорили о необходимости развития инфраструктуры центра и даже дальнего востока перед сибирскими пустынями, но на разговорах все заканчивалось. Фронт убежал слишком далеко, и подвоз из богатого центра продовольствия и ресурсов замедлялся. И при этом никто не думал развивать центральные губернии, строить там аэропорты и увеличивать количество железных дорог. Весь Эскадроль сосредоточился за полторы тысячи верст от Централиса, сосредоточился на линии фронта. Центр сам собой занимался.
А что до меня – я прибыл в гляд.
Гедонис не обещал для меня разрешения всех вопросов, а был лишь источником раздражения на центральное командование и «всемогущее» глядовское отделение Фонда. Однако я до последнего был уверен, что приватный разговор с Генерал-Губернатором сдвинет этот вопрос с места. Он должен был оставить Централис мне.
Я вышел из поезда на многолюдный перрон. Но не я успел насладиться атмосферой чужого города, как ко мне пошли два офицера рядовой внешности.
– Добрый день, господин генерал! – они козырнули.
– Добрый, господа.
– Господин Генерал-Губернатор Ювелиров осведомлен о вашем прибытии и ваших намерениях его посетить.
– О, как лестно с его стороны приветствовать старых знакомых. Но не поверю, что вас прислали лишь поздороваться, – я медленно двинулся в сторону выхода. Офицеры пошли за мной.
– Генерал-Губернатор назначил время встречи, но не ранее, чем через три дня.
Мне понравилось. Я не удивился.
Офицеры сказали и о том, что никакими средствами встречу нельзя ускорить, потому что Ювелиров сейчас очень занят проблемами военных поставок на фронт и спит по три часа в день, не имея никакой возможности для внешних встреч. Видя по моему лицу, как я доволен таким поворотом событий, они даже начали взывать к «таким свойственным каждому эскадрольцу чувствам милитаризма», намекая на то, что моя спешка со встречей может повредить целому фронту. Мол, один генерал менее важен, чем успех всей войны. Они еще многое мне сказали, но я их не слушал, окончательно убедившись, что у Ювелирова с Фондом есть какая-то связь против меня. Я смог отвязаться от них и быстро затеряться в большой вокзальной толпе. Думаю, эти офицеры были даже рады тому, что я сбежал. Безусловно, они хотели от меня более органичной и мягкой реакции, неких примирительных слов, но и побег их не разочаровал.
Побродив немного по ближайшей местности, я убедился, что офицеры ушли. Я успел налюбоваться на прекрасный штамповочный ландшафт местности вокруг вокзала – чувство было такое, будто Централис я не покидал, на окраине гляда все было таким
