переулкам. Он дождался, благодаря Аллаху, своей справедливости. Он пас этот «Бентли» уже вторую неделю, следуя за ним по пятам на не приметной «шестерке», с тонированными стеклами, и заляпанным грязью подмосковным номером. И, вот, подстерег его у ночного клуба «Орфей-икс». Не хотел он бить этого пузыря, но тот сам напросился, зачем он хотел изломать его справедливость. Ведь за угон этой машины ему обещали деньги, много денег, чтобы он смог построить дом в селении Верхний Алтуд, потому, что его Мадина должна скоро родить ему сына-джигита, и он ей за это сделает подарок – двухэтажный кирпичный дом, с цинковой крышей, газовым отоплением и высоким железным забором. Как у соседа Ахмеда, который людьми торгует. Аслан людьми не торгует, он торгует модными машинами. Рискует жизнью, разгадывает коды сигнализации, как кибернетик какой-то, а пузыри, не обеднеют, им одним «бентли» больше, или меньше…
Он выскочил окольными путями на кольцевую и помчался в деревню в Тверской области. Обогнул встречный пост ГИБДД, готовый взметнуться ракетой от погони. Но, видимо, еще, туда тревоги не поступило.
В Виденевке, в условном домике, его должен ждать Ибрагим, чтобы спрятать «бентли», а потом перегнать машину на Кавказ. Он даст ему денег, много денег, которых хватит, чтобы рассчитаться с долгами, и построить дом в Верхнем Алтуде.
Справедливости смешались, и топтались на пяточке, в центре Москвы. Им было тесно, как автомобилям в пробке.
Ибрагим был доволен, хвалил Аслана, но денег не дал. Сказал приехать за деньгами завтра, в кафе «Чинар», неподалеку от Ногинска.
– Заказчик не обналичил их еще в «евро». Все будет справедливо, – говорил ему хитрый Ибрагим, щедро угощая его анашой и водкой…
У каждого своя справедливость, Ибрагим обещал ему новые заказы, которые будут щедро оплачены, так, что на три дома хватит.
Аслан приехал в «Чинар» на час раньше, и нетерпеливо ждал у входа, сидя в кабине заляпанных «жигулях», угнанных недавно у пенсионера алкоголика в Балашихе. Ровно в 11, он сел за столик у окна, и заказал, как договорились, две порции шашлыка и графин коньяка «Дербент». Но никто не пришел. Не в одиннадцать, ни в двенадцать. Шашлык остыл, коньяк выдохся. Мобильник Ибрагима, почему-то, не работал. Противный бабий голос, словно издеваясь, твердил ему, что абонент не доступен. Наконец, он понял, что его «кинули». Несправедливо и подло, как лоха на вокзале. Задыхаясь от ярости, одним глотком выпил коньяк из графина, и, не закусив, выбросив остывший шашлык бездомным псам, дежурившим у входа, вышел из кафе.
Ибрагим зря его обидел. Плохо он знал Аслана. Своих обидчиков он достанет из-под земли, и перережет горло, как баранам. Он подошел к «шестерке», дернул дверь. Больше ничего не помнил. Оглушительный взрыв подбросил, и швырнул его на землю. Очнулся от боли в животе. Сжал зубы и простонал.
Над головой белый потолок, и лицо в белой маске. Неужели в раю, у Аллаха, – подумал Аслан, наконец-то, закончил он свой земной путь, тяжелый и не
