Вьетнама стоили недорого, приятно пахли и не высыпались от встряски.
– Это мои сигареты – ответил он.
– Что это за каракули?
– Название сигарет на вьетнамском.
– А не на японском, случайно, шпионская рожа? Сейчас подъедет следователь НКВД из шахтного управления, вот ты ему всё это и расскажешь.
– Вставай! – заорал железнодорожник и потянул Сашку за ворот рубашки.
Александр поднялся и подталкиваемый им, вновь очутился за столом.
– Прочитай и распишись, – повернул к нему лист протокола милиционер.
Александр внимательно прочитал написанное, попутно добавив в слове «рассмотрел» недостающую букву «с», и исправил заглавную букву «О» на «А», в названии «Ангарск». Что не ускользнуло от взгляда милиционера, и он злобно скомандовал:
– Внизу роспись разборчиво и число! Грамотей!
Сашка аккуратно расписался и, затаив дыхание, посмотрел на милиционера.
– Двадцать третье августа, одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года, – продиктовал тот и засмеялся, увидев Сашкины удивлённые глаза, – вторник! Кстати, что у тебя на ногах?
– Кеды, – ответил Сашка, – обувь такая.
– Японские, наверное? – поинтересовался милиционер, – носи пока!
Александра увели в подвал и закрыли в тесной, холодной камере, с тусклой лампочкой под потолком. Перед тем, как захлопнуть дверь, милиционер развязал руки и бросил на пол его грязный пиджак:
– Отдыхай!
Громкие шаги представителя власти вскоре затихли.
Через щелочку в двери Александр увидел часового, – хмурого дядьку, вероятно из шахтной охраны, стоящего напротив двери в его узилище.
Старший лейтенант госбезопасности
Сашка сел на узкий топчан, прибитый к стене.
От пережитых событий он никак не мог собраться с мыслями и не мог нащупать ту ниточку, по которой можно было добраться до сути происходящего.
– Что же это получается? – пытаясь разложить по полочкам спутанные мысли, начал соображать Александр. – Мы залезли под скалу двадцать первого августа семьдесят шестого года, и я помню, что это была суббота. А вылезли и проснулись в стогу двадцать третьего августа тридцать восьмого года во вторник. Вернулись назад на тридцать восемь лет, – Сашка поёжился, представив эту временную пропасть, – в нашем семьдесят шестом всё понятно и привычно, а тут – какой-то ужас! Кто я теперь, что будет со мной дальше и куда уехал Мишка? Вообще, нахрена нам всё это было нужно? Ещё там наверху, возле этих исписанных камней, когда Михаил спустился в пещеру, сердце так заныло: – «бросьте вы это дело, возвращайтесь домой!» Но не послушались и вот финал! А тут ещё милиционер вдруг решил, что я японский шпион! Так и расстрелять могут запросто! В тридцать седьмом помнится, через одного по статье шпионаж к стенке ставили.
Александр заметался по камере, как зверь в клетке:
– Что
