щепоть вязкого месива и сунул его в рот. На вкус оказалось куда хуже самого дурного его предчувствия, отчего мужчина сразу чуть не вывалил отвратительный продукт назад. Несусветная горечь обожгла язык словно крапивой и прокатилась по нёбу удушливым запахом. Он зажмурил глаза, стиснул пальцы в кулаки и принялся глубоко дышать носом. После чего проглотил смесь и жадно запил водой из ковша. Одержав нелёгкую победу над собственными чувствами, Миша открыл прослезившиеся глаза и попытался невозмутимо взглянуть на старика.
Однако тот уже вовсю заливался старческим крякающим смехом. Похлопывал себя по коленям и трясся в искренней радости над гримасами гостя. Он делал это так заразительно, что Миша не удержался и захохотал за Гобояном вслед, раскрыв зелёный, как лужайка рот.
– Ну, вот видишь, воля уже возвращается к тебе, – сказал, угомонившись, старик. – Пройдёт не так много времени, как ты заметишь, что в тебе обнаружился другой человек, который умеет отдавать в жизни. Он и есть ты настоящий.
– Что отдавать? – зацепился Миша за слово.
– Да что угодно. Когда мужчина не связан оценкой личных дел и нажитого имущества, очень легко жить и следовать своей истинной доле. Он привыкает жить свободным. Не сразу, но лишь вопрос времени. Тогда его душа захочет отдавать себя другим. Она перестанет копить на чёрный день. Ей этого будет не надо. Имущество, которым она владеет, станет общим. Пусть берёт тот, кому это больше нужно. Душа о том тревожиться не станет.
– Не уверен, что правильно понимаю вас, но разве иметь что-то, это плохо?
– Почему же плохо? Плохо когда разницу между состоянием, когда ты имел что-то из вещей и, когда у тебя их не стало, ты будешь именовать потерей. У вещи, так же как и у тебя, своя собственная жизнь. Своя судьба. Если она ушла от тебя – значит, настал час, когда ей пора было уйти к другому. Не будешь же ты спорить с судьбой? Поэтому сильные и не связывают себя с вещами. Они получают то, что им надо здесь и сейчас, но не тащат обоза за спиной. Они понимают, что не им решать. Выбор средств их жизни сделает сама жизнь. Если что – они потерпят. Они умеют это делать. Потому как, потом получат всё сполна. Улавливаешь?
– Если честно, не совсем. Какой-то абсурд! Разве и у этой миски есть душа?
– А разве нет? И у неё, и у вон того топора. И у всего другого. Когда-нибудь ты это поймёшь. Ну а сейчас ступай, приляг. Я приготовил тебе место на сеновале. Ты должен поскорей набраться сил.
– Послушайте, я действительно очень благодарен вам за гостеприимство. Вы заступились за меня в этом… недоразумении, не знаю, как об этом ещё сказать, – Михаила передёрнуло от воспоминаний, – но мне нужно ехать домой, в город. Наверняка меня уже ищут друзья, – здесь Миша значительно преувеличил действительность. Если, конечно, не считать за друзей лаки, резцы и точильный камень.
Гобоян понимающе покачал головой и промолчал.
– Так что, – Миша поднялся на ноги, – подскажите, пожалуйста, не сочтите за труд,
