своего подопечного… Что ж, ему это так с рук не сойдёт. Он ещё вытянет из своего домовладельца всю подноготную!
***
В то время, когда Миша вёл внутренний диалог, лежа лицом к звёздам в Пороге, коренастый бородатый человек, на плечах и голове которого тряслась медвежья морда и шкура, скакал на гнедом жеребце в сторону леса Средень. Он нёсся, следуя по пересекающей поле, старой заброшенной, поросшей дикой травой, гужевой дороге, и яркая луна светила ему в спину.
Наездник резко осадил коня перед отвесной стеной лесной чащи и вскинул руку с зажатым в ней посохом: – Стоять! Вы, отродья бездны, вам закрыт сюда путь! Как вы смеете?
Чернота леса вскоре зашевелилась белыми пятнышками мёртвых глаз, приблизившихся к его границе. Они замигали безжизненным светом. Десятки, если не сотни пар глаз.
Всадник в шкуре яростно закричал: – Нет! Нет! Нееет! Вы не должны быть здесь! Уходите прочь! Иначе мы уничтожим каждого из вас вместе с вашими хозяевами! Вы ответите сполна за каждую отнятую жизнь! Гнусные порождения смерти! Огнём и мечом к вам! Огнём и мечом!
Он взмахнул в сторону чащи посохом, и с неба сорвалась короткая молния, полыхнувшая яркой вспышкой света по деревьям и спрятавшимся за ними тварям. Раздалось многократно повторившееся озлобленное шипение и стон. Будто сам лес завыл от причинённой ему боли.
Всадник кинул в их сторону победный клич, развернул коня и помчался обратно, долой от леса.
***
Утром Миша и его товарищ оказались на базарной площади, где с успехом сбыли весь привезённый товар. Мишины поделки вызвали немалый интерес, и мужчина получил заказов на добрый месяц вперёд. Однако, пока шла торговля он был рассредоточен, часто отвечал невпопад и терял из виду собственное имущество. Причиной тому стала любопытность, из-за которой Мишин взгляд то и дело блуждал среди толпы в надежде отыскать в ней рахий, либо иных существ, населявших этот мир. Товарищ Михаила ругал и одёргивал его, призывая к благоразумию, но быстро махнул на то рукой. В результате они рассорились, и весь обратный путь провели в молчании.
Прибыв в деревню, Миша поспешил к дому старика, приготовившись выпалить по нему залпом вопросов и даже претензий, вызванных утаиванием важной информации. Он распахнул дверь, но, готовое сорваться с языка, недовольство встало поперёк горла.
В доме помимо Гобояна за круглым столом восседали хорошо знакомый Мише Крос и неизвестный бородатый мужчина, рядом с которым на лавке покоилась мёртвая медвежья голова, устрашающе скалившая верхние клыки. Под потолком растянулся дым, поднимавшийся от курительной трубки незнакомца. В лицо Мише ударил спёртый воздух натопленного, провонявшего потом воздуха. Присутствующие обернулись к нему, бегло оглядели и невозмутимо продолжили беседу.
– Их слишком много! Такого количества не знала ещё история наших мест, – сказал бородач. На вид ему было около пятидесяти лет.
