бой, будто едва его начал.
Окропив меч огнём тлеющего рядом угля, что он сам же сюда и принёс, рубить стало вдвое легче. Меч входил в плоть будто в сало и резал почти беспрепятственно. Стоило лишь поднажать и точно ударить, как головы врага действительно полетели с плеч на землю. Михаил чертыхался, что не пользовался этой возможностью ранее.
Гобоян, тем временем, кидал на угли не известную Мише траву и сдувал поднимавшийся от её горения дым в сторону леса. Он произносил заклинания, проговаривая некоторые по несколько раз подряд, словно буддист мантру. Весь ритуал старик провёл на коленях, прижимая ко лбу ладони. Его языческие жесты чем-то походили на движения современных христиан, но только отдалённо. Сейчас Мише некогда было удивляться этому смешению верований, но подспудно он копил вопросы, требующие ответа в будущем.
Вскоре Гобоян обхватил ладонями голову и зашептал: – Я прошу прощения у тебя земля за все дурные поступки, что совершил сам и совершили другие люди. Прости и ты нас ради того, чтобы дать шанс сделать этот мир лучше. Не дай исчезнуть в небытие вот так. Не от рук и клыков этих тварей. И не в эту ночь. Ещё слишком рано для смерти. Главное сражение впереди!
***
Пока у пруда шумело безудержное веселье, разгорались всё новые и новые костры, а хмельные глотки разливали в поднебесье любимые песни, Мокша схватил Варю за руку и потащил к берёзовой роще. Они бежали и смеялись, опьянённые праздником и друг другом. Наткнувшись на поваленное, поросшее мхом дерево, они остановились.
Мокша уселся на ствол первым и посадил Варю себе на колени. Та сняла с головы благоухающий, напитавшийся влагой ночи венок Иван-да-Марьи, и надела его на Мокшу, расправляя листки над глазами: – Знай, что теперь ты мой суженый! Если будешь верным, я отдамся тебе всей своей жизнью, всё сделаю для тебя!
– И я всё сделаю для тебя, Варька! Буду работать и растить наших детей. Пойдёшь за меня?
– Пойду, – не раздумывая, шепнула девушка, и склонилась к губам жениха.
Слившиеся в страстном поцелуе молодые люди, на время утратили связь с окружающим. Они растворились друг в друге, зарождая яркую как солнечный блеск надежду на счастливое будущее. Их тела стали одним телом, отдавшимся биению слившихся сердец. За этим стуком они не смогли заметить появление в кустах можжевельника остроносой, обтянутой сухой кожей морды твари, бывшей некогда человеком. Тварь потянула ноздрями запах молодой плоти и задрожала от возбуждения. Вцепившись в дёрн когтями, она стремительно бросилась к ничего не подозревающей паре. Вонзила длинные зубы в шею парня и с клокотом втянула брызнувшую из рваной раны кровь. Мокша зажмурился от нечеловеческой боли, затем как-то сразу обмяк и рухнул замертво у ног не успевшей стать ему женой Вари.
Девушка закричала, вскочила на ноги и, не удержав равновесия, свалилась за поваленное дерево. Тварь оставила уже испитую жертву и приблизилась к
