любой миссии.
– Хвала небу! С бедой всегда приходит и надежда. Так пусть же нам будет сопутствовать удача не ошибиться с выбором.
***
Он пролетал над землей как птица. Контролируя все свои движения, по одному лишь желанию взмывая выше, либо опускаясь над кронами деревьев, едва не касаясь их руками. За густым частоколом смешанного леса началась пустошь. Земля сменила свой цвет с жизнерадостной зелени на бездушную серость почвы, вздымавшейся буграми, усыпанными камнями, что выползли из недр. По безжизненному серому ковру пустоши танцевали дервиши из песка, закручиваемые игривым ветром.
Совсем скоро безжизненная твердь оказалась обрезана изгибающимся змеиным телом реки. Её широкое полотно не отражало неба и сгрудившихся там облаков. Словно любое присутствие извне тонуло в ней без следа. Река была чёрной как смоль и бездвижной как дыхание смерти. Мужчина заметил одинокий дом, скособочившийся на её берегу. У дома виднелись две пришвартованные к земле лодки. Миша попробовал снизиться, но ветер отбросил его назад ввысь.
Затем с противоположного берега реки в него полетели красные точки, которые по мере приближения превращались в раскалённые до алого цвета камни. Мужчина увернулся раз, другой и насилу повернул вспять.
Вдогонку ему доносилось яростное рычание: – Мы прикончим тебя! Не суйся, летун!
Он дотянул до леса, где неожиданно утратил способность парить. Миша замахал руками, пытаясь ухватиться за воздух словно за выступ на горе, но пальцы не нашли опоры.
Он начал падать. Все быстрее и быстрее, пока… не открыл глаза.
Михаил лежал на траве во дворе старика Гобояна. Рядом на поленьях расположились Крос, Арис и сам старик, которые с любопытством вглядывались ему в лицо.
– Я знаю, – вымолвил Миша. – Я видел Вырию.
– Теперь твой путь должен соединиться с нашим намерением. Ты поймёшь, что очень нужен людям, – ответил Гобоян и ушёл в дом.
Глава 4. Свой.
На улицах Порога царила непривычная для этого времени дня суета. Через городские врата всё прибывали и прибывали люди, которые растекались по мощённым камнем и деревом артериям столицы. Кто-то исчезал с дорог, ныряя в двери многочисленных закусочных и питейных, кто-то застревал средь товарных лавок. Но большинство в едином порыве следовало к детинцу в сердце города. На лицах людей читалось любопытство. Да и как иначе, если по Одинте прокатились сведения о помолвке младшей из дочерей царя Властула и её отъезде по этому случаю из Порога.
Царь с семьёй жил в большом каменном замке, что вздымался островерхим строением в центре холма города. Сколько не силились подданные, увидеть членов царской семьи им это случалось считанное число раз. Древний обычай запрещал правителям показываться на люди и ступать на их землю, чтобы не утратить мнимого небесного величия. Лишь касте приближённых посредников из ближайшего круга было предписано передавать сведения во дворец и доносить оттуда наружу волю правителя. Желающих нарушить установленный
