людей полно, взять того же Вырвиглаза. Весь как в разные стороны родился. Но в Вырвиглазе бушует какая-то безумная дурь, всё время куда-то бежит, с кем-то ругается, что-то ломает, плюётся, кусается, царапает. Руки-ноги так и мелькают.
А здесь… Какие-то вялые, макаронные движения. Я схватил его за шиворот, а он даже сопротивляться не стал, как мокрица какая. Улыбался, выставлял вперёд лопатообразную верхнюю челюсть с выступающими клыками. Но клыки были при этом прозрачные, что ли, через эмаль виднелись синие прожилки, зубные нервы…
Жуть.
И глаза.
Он их тоже выставлял, глаза у него были под стать. И зубам, и всему остальному имиджу. Дохлые. Как будто нарисованные на белом лице бледной васильковой краской. Даже не нарисованные, нет, никто их не рисовал, взяли кисть, обмакнули в банку и ткнули разляписто, а потом по окружности чуть подровняли. Когда Вырвиглаз приносит с рыбалки ершей, ему их самому чистить лень, и они у него в тазу целый день лежат. До тех пор, пока папаша Вырвиглазов не начинает материться и потрошить их самостоятельно. Так вот, у этих ершей, которые целый день проваляются, у них такие точно глаза. Выцветше-лиловые, скучные, как неорганическая химия.
Кукла. От него исходили какая-то марионеточность и ненастоящесть, единственной настоящей деталью в нём была эта оранжевая футболка, наверное, он её не случайно надел, чтобы хоть что-то сияло.
А вообще мурод. Из мультика сбежал. Есть такие мультики, я видел, там детей уродами всё время какими-то рисуют. То голова гигантская и квадратная, то глаза выпученные, то ещё какая аномалия, без аномалии никак. Этот оранжевый был таким вот мультиком. Ожившим. Вернее, отклеившимся.
Картон. Ходячий целлулоид. На цыплячьих ножках. Ёрш на цыплячьих ножках. Зомби. Дохляк. Труп. Жмур. Покойник.
Мертвец.
Я его не только не треснул, я его отпустил, показалось, что эта мертвечина стала и на меня как-то заползать, руки стали холодеть, захотелось сжать кулаки и подуть в них или, ещё лучше – к печке приложиться. И стоять с ним рядом было как-то неприятно. Я даже назад отшагнул. Я видел по телику про мумий передачу. Так вот, многие смотрители музеев, в которых хранились мумии, отмечали, что долго рядом с мумией находиться не стоит. Угнетается психика, нарушается координация движений, даже растения рядом с мумией плохо живут, чахнут на корню. Больше чем уверен, что у этого типа дома кактусы засыхают.
– Ты ведь Никита? – спросил этот оранжевый труп с зубами.
И с дикцией проблемы. Дефект. У меня что, дефективная неделя?
– Тебе что надо? – спросил я так грубо, как только мог.
Оранжевый здорово удивился. Так мне показалось, во всяком случае. Зубы выставились ещё на полтора сантиметра, наверное, это был знак удивления.
– Ты не знаешь? – снова спросил он.
– Да что я должен знать?
– Ну это… – Апельсин пожал плечами. – Про нас.
Как просто. Про нас. Что за день? Через
