Она вдруг фыркнула. – Они боятся меня из-за того же, из-за чего боялись когда-то мастера ёсинори. Ты, Алтём, никогда не слышал о мастере ёсинори?
– Нет, – сказал Артем и ничуть не соврал.
– Он жил около пятидесяти лет назад. До нас не дошло, у кого обучался ёсинори и в каких поединках добывал себе славу. Только откуда-то пошли слухи, что ёсинори – непревзойденный кэнси и не знает себе равных в поединках кэмпо, причем он одинаково бесподобно владеет синаем и боккэном. Ёсинори начал странствовать по стране Ямато, переезжая от школы к школе. Он предлагал наставникам школ поединки по их выбору – на синае или на боккэне. Трудно сказать, чего испугались первые наставники, но они предпочли откупиться от ёсинори несколькими коку риса, а не биться с ним. Они побоялись быть побитыми на глазах учеников и навсегда лишиться в глазах учеников авторитета. А потом слава уже бежала впереди ёсинори, и наставники все как один откупались от него, считая, что им ничего не светит в поединках. Вскоре ёсинори собрал достаточно средств, чтобы основать свою собственную школу. Он умер, будучи наставником ёсинори-рю. До сих пор достоверно неизвестно, так ли уж был велик и непобедим ёсинори, как об этом говорили.
– У нас тоже происходят подобные истории, – сказал Артем. – В наших краях в большом почете живут мастера единоборства под названием бокс. Героем бокса считается тот, кто провел много поединков и одержал в них побед намного больше, чем поражений. Нечестные люди у нас научились создавать дутых героев. Они сводят такого «героя» с заведомо слабыми соперниками. И что получается? А то, что «герой» побеждает в двадцати схватках из двадцати. Звучит внушительно, и кто не знает, что это были за противники, или пугаются «героя», или превозносят его. Или и то и другое. Вот так можно надуть значимость человека.
– Надувать – я поняла твой образ! Как дети надувают лягушку, вставив ей соломинку в задний проход! – Ацухимэ радостно хлопнула в ладоши. – Как интересно! Я бы хотела поговорить с тобой о твоей стране, Алтём-сан.
– И я бы хотел того же, Ацухимэ-сан, – сказал Артем, ничуть не покривив душой.
И чуть не добавил: «Наедине. И чтобы поблизости не было мастера Мацудайра, который тоже, помнится, хотел говорить со мной про мою далекую страну».
– А брат? – вдруг вспомнил Артем. – Хидейоши тоже не одобрял твоего увлечения оружием и отказывал тебе в тренировочных поединках?
– Да, – признала Ацухимэ, и лицо ее опечалилось. – Хидейоши считал, что я своим поведением позорю род. Даже брат так думает…
Может быть, Артему только показалось, но вроде бы глаза девушки заблестели от наворачивающихся слез. Гимнаст решил отвлечь девушку от очевидно неприятной ей темы. И сделал это крайне неуклюже:
– В моей стране немало удивились бы тому, что мужчина и женщина наедине беседуют об оружии и схватках. Скорее им следовало бы говорить о погоде, о поэзии, о чувствах…
– И ты такой же! – еще больше помрачнела Ацухимэ. – Ты тоже не воспринимаешь меня всерьез…
– Нет, это
