лет на физфаке НГУ (Новосибирского государственного университета). Недолго поработал в Красноярском институте физики. И много лет писал компьютерные программы для нужд кафедры акушерства и гинекологии Тюменского государственного медицинского университета. Последнее время проживаю в Санкт-Петербурге. Увлекаюсь теоретической физикой и английским. «Волшебным Словом» («Пирикук») начал заниматься в 1985 году.
Воспоминания «кизифа»
Лежать в психиатрической больнице – Как будто пребывать в огне… Выходишь из неё переотлитым – Как сталь, что крылась в чугуне.
08.11.2014-31.12.2014. На основе писем Люде Чертилиной
Люда Чертилина – моя одноклассница по Новосибирской ФМШ.
Я нахожусь на 2-й группе инвалидности, но подрабатываю на полставки лаборантом в ТюмГМУ – пишу разные программы для нужд кафедры акушерства и гинекологии. Это с апреля 1986 года. А в свободное время копаюсь в науке.
«Старости» – это прошлое. Ещё в последнем классе ФМШ я принял решение отдать всего себя науке и поэтому не жениться. В универе эта мечта конкретизовалась – заниматься теоретической фундаментальной физикой. И обязательно гравитацией (это после спецкурса Кулакова по гравитации на 2-м курсе). Но тут вмешался альпинизм. Он отнял у меня много времени и сил. И в итоге по квантовой механике я получил не 5, а 4, по ФЭЧ (физике элементарных частиц) у меня образовался долг, из-за этого долга не допустили к защите диплома, на военной кафедре сказали: раз я без диплома, то должен идти служить в армию рядовым (хоть по военке у меня долгов не было), и выдали на руки приписное, чтоб я встал на учёт там, куда я устроюсь работать. Вот так завязался узел, который тебе, как психологу, должен быть понятен как причина для моего глубокого стресса.
Так меня занесло в Красноярск, где был институт физики им. Киренского – где можно было заниматься наукой, и Столбы – где можно было заниматься скалолазанием и альпинизмом и тем самым отдыхать от работы. Чтоб меня туда взяли, я съездил туда и показал свою зачётку. Меня взяли на место своего кандидата, которого готовили в старшие лаборанты.
Никак не могу всё связно изложить! – что-нибудь да упускаю.
В общем, работать мне пришлось в экспериментальной лаборатории, а не в теоротделе (туда я побоялся пойти со своим долгом по ФЭЧ). И работа была мне не по душе. И чувствовал, что я не на своём месте. И работы с ЭВМ мне тоже не давали – у них был свой человек, который считал что-то себе на ЭВМ и мог посчитать и любому другому. Я думал, что со своим уровнем знаний по-быстрому сделаю свою работу, а потом у меня будет свободное время для занятий по душе. Но я ошибся. В Красноярском Академгородке наука была не ниже чем в Новосибирском Академгородке, и с меня требовали по полной мере. А вот институтская столовая работала только в обед. Специальных столовых – как в Новосибирском Академе – здесь не было. В магазине нечего купить. Голодуха. А на работе недовольны мной – судя по зачётке, они ожидали большего. Жил я в общежитии. Клопы, – чего не было в ФМШатских и универовских общежитиях в Новосибирске. Тут уж не до альпинизма. Кстати, гуляя около общежития, я увидел эдельвейсы – они обычно растут в горах, видимо, местные альпинисты завезли.
Теперь новости – это близкое прошлое. Этой осенью тяжело заболела мать. Перенесла несколько операций. И всё ещё в больнице. И у отца несколько дней назад появились боли в мышцах пояснично-крестцового отдела и в мышцах ног. Был у врача, но пока улучшения нет. Ходит с трудом.
Есть у меня ещё и брат. Не вмешайся он – а живёт он в Петербурге – то через неделю мама бы умерла от голода (только она поест, и тут же рвота – всё наружу).
А живу я вместе с родителями в Тюмени.
На этом сегодня кончаю. В другой раз ещё что-нибудь напишу. А знаешь ли ты что-то про Юрика Панкова?
Продолжу свои «старости». Однажды я оделся не по погоде идя на работу и простыл. После этого у меня стал болеть левый бок ночью. А я не понял, отчего он болит. И стал искать причину. И не находил. Всю ночь не спал. На вторую ночь история повторилась. Утром я не пошёл на работу. Третья ночь тоже была бессонной. А мозг работал, размышлял на разные темы. И тут я почувствовал, что если позволить мыслям идти в прежнем направлении, то я перейду грань ума и безумия. Но желание что-то придумать пересилило, да и боль не давала уснуть. И я перешёл эту грань.
И был ещё день, а вечером сосед по комнате (он тоже работал в той же лаборатории, что и я) передал мне привет от моего начальника. А восприятие и трактовка событий у меня уже изменились, и я неправильно интерпретировал этот привет… Была и четвёртая ночь, когда мысли шли уже независимо от боли в боку – я уж не помню – была ли эта боль в эту ночь. Но граница была перейдена, и в песнях Высоцкого я обнаруживал
