в Куинс. Надземка понесла ее на восток, мимо верхних этажей заброшенных складов с разбитыми окнами. Пролетавшие за окном районы становились все менее облагороженными, приходили в упадок и честно рассыпались в прах. Сойдя на станции «Миртл-Уайкофф», Мэгги побежала забирать из школы братьев Накахара. Оксана работала допоздна, а ее муж свалился с гриппом и не мог встать с постели.
Мальчики посещали чартерную школу, расположившуюся в старинном здании методистской лечебницы. Невероятная викторианская громадина возвышалась практически на тротуаре, словно бы говоря: «Взгляните-ка на меня, хм». Крыша взмывала в небо шпилями и шипами. Узорчатая кирпичная кладка была испещрена бледными камешками. Кучки мусора украшали узкий двор с четырьмя баскетбольными кольцами – кольца висели в пустом пространстве, на тонких столбах без задников.
Мэгги подбежала к школе ровно в три часа, когда из скрипучих ворот начали просачиваться дети с крошечными рюкзачками и ланчбоксами. Бруно и Алекс вышли чуть ли не последние. Их сопровождала суровая тетка в парике и вязаной кофте. Алекс побежал вперед, а Бруно уныло плелся рядом с мучительницей.
– Это ваши? – спросила она Мэгги.
– Э-м…
– Вы их няня, так?
– Скорее ментор дефис тьютор… Лайф-коуч, только без нью-эйджевской ахинеи.
– Ладно, не важно. Втолкуйте этому человеку, что насилием делу не поможешь, – сказала она, крепко удерживая Бруно за загривок. – Он сегодня избил ни в чем не повинного маленького мальчика!
– Бруно! – охнула Мэгги.
– Я надеюсь, вы его накажете? – спросила тетка.
– Хорошо.
– Обещаете?
– Прошу прощения?
– Мне не хочется отпускать этого мальчишку, пока вы не пообещаете, что он понесет наказание.
– А-а, ну ладно, хорошо. Пойдемте, мальчики.
Они зашагали домой.
– Я ни в чем не виноват! – пробормотал Бруно.
– Действительно, – отозвался Алекс, – у него просто нет подружки. У меня вот целых две – и никаких проблем с самоконтролем.
– С тебя доллар, – сказала Мэгги. – Никаких проблем с самоконтролем у нас нет.
– Вот именно, – кивнул Бруно. – Все ОВР виновато.
– Что у тебя случилось?
А случилось вот что: Бруно вышел из себя на переменке, когда одноклассник Тревор Кван правильно определил возраст его древней «раскладушки» – ей было ровно шесть лет. Хуже того, Кван попытался включить экран и выяснил, что телефон не работает: аккумулятор давным-давно сдох, и Бруно таскал в школу фактически муляж (нарочито громко изображая рингтоны на переменках). Тут все Кваны, банда Тревора, начали дразниться и кричать: «У Бруно нет телефона! Нет телефона! Нет телефона!» – и перекидывать серебристую «моторолу» у него над головой.
– Ну, я и дал ему в зубы. – Он продемонстрировал Мэгги свой кулак: мясистые костяшки были покрыты ссадинами.
– Ребят, – сказала Мэгги, – мы же вроде об этом говорили. Помните: про мирное разрешение
