по институту знакомы. Он – по металлургии, я – по электротехнике. Выпуск шестнадцатого…
– Понятно, «две войны тому»… Ты смотри, запомнил Артур Христианович.
Здесь подразумевался ещё некий вопрос – мол, и что ж такое в студенческие времена было, что спустя ой какие насыщенные и непростые годы начальник ИНО запомнил, не забыл парня из безвозвратно другой жизни. Что-то следовало Реденсу из этого пояснить.
– Мы и летом семнадцатого виделись. В комиссии по демобилизации работали. Как раз после этого он Артузовым и стал. У служивых язык не поворачивался правильно «Артур» выговорить, а уж «Фраучи» – и вовсе никак. Всё «Артуз» да «Артузов».
– А потом нам всем пришлось на нелегальное положение переходить, – подхватил Реденс. – Вот кличку он и взял по прозвищу.
– Да так и прилепилось, – в тон сказал и я.
– А повоевать пришлось? – как бы невзначай спросил Реденс.
– Я из Политеха сразу в офицерскую школу, и к сентябрю – на фронт. Западный.
– К Брусилову? Или к Деникину? – Теперь Реденс смотрел мне прямо в глаза, а последнюю фамилию произнёс так, будто сам факт службы под командованием Антона Ивановича являлся проступком, если не преступлением.
Вот здесь и следовало намекнуть, что служба моя была не просто так, а в пользу нашего дела – но, естественно, только намекнуть, без подробностей.
– Не сразу, но скоро. Простите, товарищ Стах, но детали моей службы лучше узнать у Артура Христиановича – если он сочтёт необходимым…
– Да, мы отвлеклись, – совсем по-другому согласился Реденс. – К делу… То есть вы не просто легендированы как бывший офицер, а такой и есть. Выходит, с подстраховкой на случай проверки.
– Так проще контактировать с разрабатываемым контингентом…
Об основной направленности моего задания, предполагающего донесение до «нужных ушей» достоверных и проверяемых сведений как минимум о службе в царской армии, равно как участии в Белом движении, сейчас распространяться не следовало. Пусть считается, что прибыл я с контрразведывательными заданиями – так ведь прописано в моей «чекистской» легенде.
– А вас они не «разработают»? – хмыкнул Реденс.
– Моя основная «белогвардейская» легенда выдерживает любую проверку. Опасаюсь только, что наши Севастопольские товарищи проявят бдительность в духе Приказа № 4 их Ревкома – и даже Мандат за подписью самого Емельянова не поможет.
Расшифровывать Реденсу, что это за Приказ Севастопольского Ревкома от 17 ноября 1920 г. № 4 о регистрации офицеров и гражданских лиц, служивших в Вооруженных силах Юга России, и сколько перехлёстов было в его исполнении, не было необходимости.
Реденс только и сказал:
– За это время ситуация изменилась. Спецов из «бывших» теперь принимают на работу… даже к нам. И там, в Севастопольском уездном отделении КрымЧК, сейчас в большинстве – совсем другие люди. Ну и предупредим, по нашей
