себя счастливчиком. Начать следовало хотя бы с того, что он все еще был жив. И здоров. И у него были друзья – хорошие люди, которые нравились ему, и он тоже нравился им, и это было прекрасно. Плюс, в качестве приятного бонуса, у него уже почти была девушка.
Почти, потому что девушка эта еще не была его. Она как бы находилась в процессе, в стадии перехода между ничейным состоянием и его собственностью. Но Вова чувствовал, что процесс этот близится к завершению, и не за горами тот день, когда почти его девушка станет его девушкой, и тогда он обретет всеобъемлющее счастье.
Вова уже месяц интенсивно ухаживал за Катей, своей новой, и, как ему казалось, теперь уже единственной любовью. По части ухаживаний он был не мастер. Ну не был он из той породы ловеласов, коим достаточно метнуть на красотку один томный взгляд, и девица уже падает в его объятия, готовая бежать с ним хоть на край света, хоть за край, хоть в ближайшие кусты. Чаще, конечно, выходило, что именно в кусты. Еще чаще кустами все и ограничивалось.
Нет, Вова был не таким. Он отличался робостью и застенчивостью в общении с противоположным полом, и в своей прошлой жизни никогда бы не осмелился подойти к такой потрясающей девушке, как Катя.
Но многое изменилось с той самой прошлой жизни. Хотя, казалось бы, с момента ее окончания прошло всего три месяца. Три месяца минуло с тех пор, как привычный мир сгорел в огне зомби-апокалипсиса, сгнил заживо, исчез навеки.
Вова старался не вспоминать события тех самых страшных первых дней. Старался, но получалось у него не всегда. Обычно те события являлись ему в ночных кошмарах, и тогда он просыпался в холодном поту, крича криком и взывая к маме. И ведь было из-за чего. Когда на твоих глазах обычные люди вдруг превращаются в чудовищ, и начинают заживо пожирать других людей, мало кто сумеет сохранить здравый рассудок.
Первые дни были самыми ужасными. Вова нахлебался таких кошмаров, и насмотрелся таких невероятных вещей, что какое-то время был уверен, что неминуемо сойдет с ума. Вид того, как люди едят людей, хватают, впиваются в них зубами, вырывают из их разодранных чрев кишки и пихают в свои рты, почти лишил его рассудка.
То, как он вырвался из поглощенного смертью города, Вова почти не помнил. Память сохранила какие-то разрозненные фрагменты, которые упорно не желали складываться в единое полотно. Вероятно, потому, что полотно это вышло бы слишком чудовищным. Затем были дни блужданий, отчаяния, смертельно опасных ситуаций. Почти целый месяц он бродил по мертвому миру. Опасаясь приближаться к населенным пунктам, Вова почти не находил себе пропитания и сильно исхудал. Несколько раз он оказывался на волосок от смерти, когда зомби, заметив его, начинали преследование. Он бежал от них, бежал и плакал, а замогильный рев чудовищ звучал в его ушах.
Но ему улыбнулась удача. Он встретил группу людей. Добрых людей. И среди них была Катя.
Первый месяц Вова боялся даже смотреть в ее сторону. Ему казалось, что такая красивая и яркая девушка, такая веселая, жизнерадостная, не смотря на весь творящийся вокруг кошмар, никогда не заинтересуется им – нескладным, молчаливым, вечно угрюмым, не умеющим блеснуть ни отвагой, ни умом, ни красноречием. Но затем, в один прекрасный день, он подумал – какого черта? На дворе конец света, все они могут погибнуть в любой момент. А он, как последний дурак, боится подойти к девушке. В конце концов, она ведь не зомби, не укусит.
Он решил, что сделает так, как в кино, когда хронический неудачник, набравшись храбрости, подходит к возлюбленной, яростно признается ей в своих чувствах, и та, сраженная наповал, тут же отвечает ему взаимностью. Но вот прямо так, как в кино, у него не получилось. Он не подошел, не признался, и вообще ничего не предпринял, ограничившись фантазиями эротического свойства. Инициативу проявила Катя. Как-то раз, когда они остановились на ночь на берегу реки, вдали от населенных пунктов, в относительно безопасном месте, где неоткуда было взяться зомби, она подошла к нему вечером, и предложила сходить искупаться. Поступившее предложение лишило Вову дара разумной речи. Он сидел на пеньке и таращился на Катю, чисто как пенек. Девушке пришлось трижды повторить свое предложение, прежде чем она добилась какой-то ответной реакции. Вова с огромным трудом вернул себе способность соображать, и кое-как промямлил непослушным языком, что с радостью составит ей компанию.
Их группа разбила лагерь на вершине холма, откуда открывался хороший обзор. Спустившись по крутому песчастнному склону, они с Катей оказались у реки. Здесь обнаружилось удобное место для купания – кусок чистого песчаного пляжа, окаймленный с двух сторон густыми зарослями камыша. Солнце как раз опускалось за край горизонта, и весь мир был залит его красноватым светом.
Вова не знал, что ему делать, и больше всего боялся ляпнуть какую-нибудь глупость или сотворить что-то не то. Пока он лихорадочно соображал, Катя на его глазах разделась, оставшись в одном бикини, и побежала к воде. Пронаблюдав свою тайную любовь фактически неглиже, Вова едва не лишился всех признаков жизни до последнего. Как же она была прекрасна!
