поперек дороги, перекрикиваются, жестикулируют, дерутся, ебутся (из машины не видно), ссут в кустах. Пахнет жареным мясом, мочой, потом, сексом, этот запах разъедает что-то в сознании, как наркотик: от возможности исчезнуть навсегда меня отделяет только дверь старого ниссана, который медленно пробирается вдоль разбитой дороги (дороги?) между черных тел, трущобы кажутся бесконечными, в темноте видно только одежду и глаза.
В каждой деревне, которую мы проезжаем, на каждой стоянке дальнобойщиков – одно и то же, одна огромная африканская вечеринка, кенийское рождество, праздник дикой ночной жизни: возле железнодорожной фуры с надписью Café лежит, поджав ноги к груди, голый человек, он похож на старую покрышку от маршрутки.
Между деревнями водитель топит под 90, обгоняя грузовики, тук-туки и мопеды по встречке. Ниссан подлетает на огромных, как слоны, лежачих полицейских, каждый раз, когда мы расходимся в паре сантиметров с несколькими тоннами очередного ржавого железа, я думаю: я ведь мог бы оказаться в Венеции, Риме, даже в Копенгагене, учитывая сколько я отдал за сафари, почему со мной сейчас происходит именно это?
Справа в темноте – Индийский океан.
МАЛИНДИ, LOVE IS IN THE AIR
– Muslim? – Так со мной начинают разговор жители курортного города Малинди. Они подходят, показывают на мою тюбетейку, которую я восемнадцать лет назад привез из Ферганы, улыбаются, но как-то сдержано, белый маслим, диковина. Я отвечаю, что нет, не маслим, просто нравится шапка. Тогда же, восемнадцать лет назад, я привез из Средней Азии казахский войлочный ковер, но его давно съела моль, а тюбетейка осталась.
Мы завтракаем в Карен Бликсен, самое модное заведение в городе, все столики заняты, нам достается один возле входа, с этой точки удобно наблюдать за происходящим внутри круглого шатра с каменными стенами и тряпичным колышащимся верхом.
Почти за всеми столиками сидят белые. Девять из десяти – итальянцы за 50. Ходит очень красивый седой мужчина, похожий на Мастрояни, он одет в голубые шорты и белую рубашку навыпуск, рукава подвернуты так, как умеют подворачивать только в Италии – я пытался освоить эту науку по схеме в журнале GQ, получилось жалкое подобие, русским никогда не совладать с рукавами и шарфами, у нас в лучшем случае получаются рукава в стиле штурмовиков СС из фильмов про войну. Мастрояни подходит к пропеченным на кенийском солнце гранд дамам, дважды целуется с каждой, о чем-то спрашивает, внимательно слушает, склонив идеальной формы седые кудри, помогает сесть или встать, поддерживая дочерна загорелое кожистое крыло от подмышки до локтя.
За столиком по соседству – пара чуть старше меня, он огромный, с бородой и гривой волос, в волосы вплетены разноцветные бусы, у нее – афро-косички, они курят одну за одной, от сигарет их кожа посерела под загаром. Входит высокий итальянец лет 60, с ним – необычно стройная по местным меркам кенийка, она как
