-0050-6892-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Круг первый.
Скорбь
«Натка вышла на площадь и, не дожидаясь трамвая, потихоньку пошла пешком. Вокруг неё звенела и сверкала Москва. Совсем рядом с ней проносились через площадь глазастые автомобили, тяжелые грузовики, гремящие трамваи, пыльные автобусы, но они не задевали и как будто бы берегли Натку, потому что она шла и думала о самом важном».
Лето сорок первого года в Подмосковье не скупилось на теплынь после студёной зимы, да, как будто наслушавшись на заре шёпота звёзд-ведуний, теперь подспудно догадывалось о грядущих стужах и словно желало своими жаркими ладошками согреть обездоленную землю, к которой с закатной стороны катился вал из дыма и огня. Но всё это будет потом, лукавой осенью, а пока, ещё не ведая о грядущем пале1 и канонаде, изредка зависнув над рыжей стернёй, запоёт долгую трель жаворонок, будто до смерти страшась опалить лапки об огненную землицу.
Воскресенье. Василий к обеду воротился во двор из огорода, где с раннего утра поправлял завалившийся забор, оберегавший грядки от потрав соседской скотины. Он стянул с плеч рубаху и окатился колодезной водицей, заготовленной загодя, с утра, чтобы во время работы можно было смочить горло. Смахнув капли с бороды, покряхтел, но всё же поднялся и принялся строгать высушенные за год под навесом брёвна. Козлы, добротные, пусть и не чиненные с прошлой осени, от навалившегося на них немалого веса предательски заходили ходуном. Пришлось отвлечься и кликнуть старших детей на помощь. Он сызнова стащил косоворотку, и теперь сквознячок, пробившись через тёмный проулок между домом и сараем, приятно освежал потную спину.
Мужик, все те короткие летние дни находясь дома, поспешал без устали корпеть от зари до зари, над накопившимися делами. Не разгибая спины, не обращая внимания на занозы и ссадины, переживая за каждую вхолостую потраченную минутку, Василий всем своим натруженным с ребячества нутром ощущал скоротечность этой побывки. Только верная жёнушка нашёптывала по вечерам, когда детишки наконец-то уталкивались и затихали на полатях, да в колыбели:
– Не рвись, Вася, не рвись, ты куда гонишь-то? Хоть дух переведи. Смотри, долго ли, надорвёшься, что я буду делать одна с пятью детишками?
Он не откликался на её слова, но ноздри приятно щекотал дух бабьего молока и ещё печёного хлеба, которой исходил от Насти. Запах приводил в смятение сердце и заставлял его учащённо биться похлеще поднесённого жене гостинчика – духов «Красная Москва» фабрики «Новая заря», и его так не хватало ему в Москве с её дымящими трубами и машинами. В эти куцые минутки он ощущал себя вновь тем самым мальчонкой, что бесстрашно ныряет в Незнайку2 с обрыва, головой вперёд, но сам всё же нет-нет да искоса поглядывает на одногодку-девчонку…
Первым на отцов зов подоспел старшой сын – Петька. Он с деревенскими пацанами намёткой ловил рыбу и явился весь перемазанный жирным илом.
– Что, звали, батюшка?
– Ну-ка, пострел, давай-ка иди сюда. Чай, ослеп, и не видишь, как я тут строгаю? Иди пособи мне.
Пётр по-взрослому подошёл вплотную к Василию, не сводя глаз с бати, мол, что делать-то?
– На-ка вот – держи-ка лафетину.
Старшой уцепился за бревно двумя ещё мокрыми после речки ручонками, но толку от такой помощи почитай и не было. Видя, что дерево упрямо вырывается из-под рубанка, паренёк прижал его к груди, изо всей мочи желая угодить бате.
Василий смахнул душистую стружку с бруса. Падая, она развернула на миг свои золотые крылья, и, приземлившись, укатилась за пучок чистотела, а после он щепой выудил опилки из лотка и уселся рядом, на готовые лафеты, поджидающие своей очереди отправиться на потолок в пристраиваемой к избе новой половине в четыре окна.
Открылась дверь дома и на хладном пороге, добела отмытом с утра, предстала супруга с годовалым младенцем на руках.
– Василий, кого ты кликал, Лидку?
– Да, вот подержать надобно, один не управлюсь.
– Нужна она и мне, пускай покамест с Витькой посидит, я его спеленала, а я по хозяйству похлопочу. Чай, обедать, почитай, пора.
– Ладно, управимся без неё. Правда, Петька?
Паренёк вытянул тонкую шею, пряча от матери мокрые брюки и рубашонку, замаранные в речке.
– Ну да.
Супружница улыбнулась, прикрыв лицо краем платка и, уходя, лишь с опаской глянула на мужа, словно побоялась своими словами спугнуть едва дышавшее счастье августовского полдня. За женой со скрипом затворилась дверь. От речки
Лесной, полевой или степной пожар.
Речка, протекает в Московской и Тульской областях. Левый приток Восьмы, бассейн реки Оки.
