«не», – сказал, цокая подковками, Цаплин.
Я это знал. Школа, а фактически Академия (чекисты всегда напускали много тумана по привычке), ковала бойцов тайного фронта на трех факультетах: контрразведки военной, территориальной и радиоэлектронной. На первый набирали только отслуживших в армии и на флоте, а вот на остальные два таких, как я сейчас – после школы или начальных курсов институтов. Там в большинстве своем учились дети элиты, а еще «биномы». То есть технические дарования.
Вскоре мы пришли в ту часть объекта, где на время экзаменов размещались абитуриенты, и я был определен в группу поступавших на второй факультет, считающийся самым престижным. Это объяснялось тем, что помимо прочего там давали знания трех языков (одного восточного и двух европейских), а еще нередко распределяли за рубеж выявлять врагов пролетарского государства «извне». Без страха, так сказать, и упрека.
Сержант Цаплин (он был тоже абитуриент, назначенный старшим) выдал мне из каптерки комплект армейского полевого обмундирования, после чего Волобуев переоблачился и стал как все – похожим на солдата-первогодка.
Далее состоялось знакомство с собратьями по счастью. Они впечатляли. Среди нас имелся отпрыск секретаря ЦК, несколько чад председателей облисполкомов, а также дипломатов; потомки Героев соцтруда, сыновья нескольких маститых генералов с адмиралами и даже племянник Валентины Терешковой.
«Каждой твари по паре, – подумал я. – Эти точно из калашного ряда».
Впрочем, были и несколько таких, как Цаплин. Отслуживших армию.
Абитуриентам факультета военной контрразведки полагалась самоподготовка, дабы освежить подзабытые за время «тягот и лишений» знания, а с нами вплотную занялись уставами и строевой, по принципу «чтобы служба не казалась раем». Обучал нас старший группы сержант Цаплин. Оказавшийся примерным командиром.
В шесть утра, после крика дневального «Подъем!» Цаплин выгонял всех «сынков» голых по пояс, в бриджах и сапогах на плац между щитовыми домиками, после чего учинял трехкилометровый кросс по аллеям объекта. При этом часть абитуриентов падала по пути назад, а другая тащила их под руки.
– Веселей, веселей, вашу мать! – басил рысящий сбоку сержант, а его друзья, отслужившее армию, весело гоготали. Смеялись над «шпаками»[6] и другие военные абитуриенты, сплошь крепкие и мускулистые, легко осиливающие кросс и дополнявшие его упражнениями на имевшихся в городке спортивных снарядах.
Потом все шли строем (военные с песнями) на завтрак к центральной части объекта, где находилась похожая на аквариум столовая, а рядом – несколько административных зданий. Потребив армейский паек (кашу-размазню, чай и хлеб с маслом), возвращались назад. Далее приехавшие из частей разводились в учебные классы, а мы маршировали на плац. Осваивать строевую науку. Там бдительные сержанты гоняли нас до седьмого пота, вопя «И раз, два, три», «Ножку, выше ножку, мля!», «Кру-гом, салаги!», а также другие, столь же убедительные, команды. Мне в этом плане по известным причинам было намного легче, а вот другим сынкам
Шпак – название гражданского человека у военных (жарг.)
