Пойму.
– Ну все же, – после паузы говорит Эльза. – Песня английских летчиков. Путь далекий до Типэрери, путь далекий домой. Путь далекий до милой Мери и до Англии самой. До свиданья, мой Пикадилли, где мы бывали столько раз. Где так весело с девчонками бродили, где так скучно без нас. Ну, возьми, – произносит Эльза, протягивая четверо-квадратно обвисающий листок – Ромуальду. Тот берет.
– Спасибо, – повторяет он еще раз.
Пауза.
Некая неуверенность в Ромуальде: он чувствует, что «что-то тут не то» – и не знает, что бы тут сделать.
Эльза чувствует его чувство.
– Ну, все, – решительно говорит она. – Хватит читать. Читать то, это. В войну!
– В войну! – восторженно отвечаем мы – слушатели.
– До свиданья, Рома, – властно говорит Эльза.
– До свиданья… до свиданья, Эльза, – неуверенно говорит Рома – и уходит нетвердо.
Мы снова замолкаем.
Эльза, старшая, светски разряжает паузу:
– Послушаем, может, он сейчас и петь будет.
Мы смеемся, представляя, как поет Рома эту песню: эдаким гортанно-женственным тенором: «Где так весело с девчонками бродили». Твердые «ч» и «о»: манерность, мы сказали бы ныне.
Но все понимают, что ждать нечего.
В войну!
…Страсть нам охота, сидя в кустах этого «американского клена» (термин) у «известковой ямы» (термин), с отвращением нюхая сладко-мутный запах падали (в этих кустах почему-то вечно валяются мертвые галки), в то же время выглядывать, выглядывать – не мелькнет ли неосторожный вражеский лазутчик, в свою очередь высматривающий, как бы им побыстрее захватить «развалину на углу» (термин!)?
Эту развалинудолжны захватить или «мы» или «они», начав действовать из заранее обусловленных дальних пунктов – от «развалин за общежитием» и от «огородов химфака».
Действовать надо незаметно, а кто замечен и «засечен», то есть окружен, пойман нами (или наоборот!), тот выходит из игры.
Так нет ли – нет ли лазутчика?
Особенно если это Эльза, которая играет против нас.
Мы выглядываем сквозь ветви; свеже-зеленые эти резные листья.
А вон и верно… кто-то…
Да это она. она!.
Она в своей черной юбке и темном жакете поверх кофты, которые столь хорошо заметны на фоне зелени и красно-желтого кирпичного щебня развалин, пригнувшись, перебегает через дорогу метрах в пятидесяти от нас, видимо, имея намерение занять более высокий наблюдательный пост в той развалине, что в секторе «общежития», в тех кустах.
У нас и это был термин – «те кусты»…
Мы, юные мужчины, не заставляем себя долго ждать.
Как бесшумные коты, выскакиваем мы за Славкой, который лишь полукругло махнул рукой и сказал: «Айда!», вот и вся команда, – из этих кустов в соседнюю уже по-летнему высокую лебеду и полынь и, под прикрытием тени громадного тополя, которых, таких, штук десять на весь наш Двор, шуршим, кто сильно пригнувшись, а кто и по-пластунски, к тому месту, откуда она перебежала.
Собравшись
