ные вершины Хибин. Это время было самым благодатным для тех краев. Весеннее солнце, синее небо, слепящий яркий снег и захватывающий дух спуск на горных лыжах позволяли хоть на некоторое время отрешиться от постоянно накатывающих проблем, которые с каждым годом только обострялись.
Сергей откровенно устал за последний год. И дело было не в работе, хотя и там все было непросто. Начальники постоянно «приносили» какие-то левые договора на выполнение научно-исследовательских и опытных работ с сомнительными ожидаемыми результатами и заставляли его делать довольно бестолковую работу по компиляции старых отчетов советского времени. Ничего нового их институт уже много лет не производил. Да и что они могли сделать, если с начала 90-х перестали отправляться в поле геологические отряды и геофизические экспедиции? Создаваемая в отделе геофизическая аппаратура стала вмиг никому не нужной. А в намечающемся теперь оживлении на рынке этих услуг своим уже не было места. Все ниши заняли инофирмы со своими приборами, компьютерными программами и технологиями, которые их менеджеры активно насаждали, проникая во все министерские структуры и доходя до ключевых чиновников. После этого до самых низов скатывались приказы, распоряжения и рекомендации о приобретении того или иного «иностранного чуда», созданного по большей части нашими же бывшими специалистами, эмигрировавшими за рубеж в массовом порядке в 90-е годы. И деньги на такие «новинки» министерство «спускало» целевым образом.
Так что отделу оставалось переписывать старые отчеты, а то и просто менять титульные листы, слегка обновляя содержание. Было очень похоже на то, что начальство таким способом просто отмывает деньги для руководства объединения, а может быть и для кого повыше. При этом они, конечно, делились какими-то копейками с сотрудниками, но брать эти деньги в конвертиках Сергею было неприятно. Было ощущение того, что он их у кого-то украл вместе со всей шайкой, во главе которой стоял свой «пахан» – начальник отдела Первухин. Но другого ничего не оставалось. Нужда подбиралась совсем близко. Дочь Наташка заканчивала школу, и надо было думать о ее будущем. Бесконечные траты на репетиторов тяжким бременем ложились на и без того скудный семейный бюджет.
Сергей предчувствовал, как Нина, его супруга, с которой прожили без малого двадцать лет, опять будет его «пилить» за эту поездку в Хибины на последние гроши. Но Сергей ничего не мог с собой поделать: горные лыжи и Хибины стали для него чуть ли не наркотиком. Хорошо у него осталась хоть какая-то амуниция для этого своего увлечения еще со времен своего благополучия. Сейчас приобрести что-то новое для престижного и дорогого горнолыжного спорта он был не в состоянии. Горные лыжи были последней радостью, оставшейся в этой жизни. Все остальное представляло собой клубок неразрешимых проблем.
А там, на солнечных вершинах Хибин, глядя на высокое голубое небо, он временами представлял себя одним во всей вселенной, мысленно летящим в эту синюю бесконечность. И в эти мгновения ничто земное его не волновало. Да, он, конечно, осознавал, что, уезжая от проблем, уподобляется страусу, прячущему голову в песок при виде опасности, но без этого хотя бы кратковременного ежегодного «релакса» можно было вообще свихнуться.
Нина с трудом открыла ключом дверь квартиры. Замок давно заедал, и она уже устала напоминать Сергею о том, что пора его заменить. Да и не только замок. Буквально все в этой старой маломерной «хрущевке», состоящей из маленькой кухоньки, совмещенного санузла и двух смежных комнат, разваливалось и требовало серьезного ремонта. Но все ее просьбы оставались невыполненными. Сергей кивал, что-то бормотал в ответ, но было видно, что он ее не слышит, а постоянно думает о чем-то своем. С тех пор, как ему, талантливому в прошлом инженеру, стало нечего делать в стенах родного института, Сергей замкнулся в себе. Нет, его, как и других сотрудников, никто не выгонял. Но даже смехотворную зарплату задерживали месяцами. Наверное, поэтому Сергей, бывший раньше кормильцем семьи, а теперь зарабатывающий намного меньше Нины, стал «комплексовать».
Нина преподавала в строительном институте, получая за это сущие копейки. Ее не раз звали бывшие коллеги и ученики к себе на работу в частные строительные фирмы, но она как-то побаивалась бросать свой институт, которому отдала столько лет, и все время ждала, что вот-вот станет лучше и все наладится. Но годы шли, а реальных улучшений все не наступало. Приходилось брать сверхурочные работы, консультировать безграмотных строителей из южных республик, возводивших подмосковные особняки «навскидку» без серьезных проектов по вкусу богатенького нувориша. После этого по готовой «коробке» Нина составляла какие-то чертежи, чтобы потом хозяин строящегося особняка ходил по инстанциям, утверждая этот липовый проект задним числом и давая взятки мелким чиновникам. Словом, борьба за существование, изнурительная работа днем и ночью, бесконечная стирка и готовка никак не способствовали сохранению молодости и красоты. Глядя в зеркало на появляющиеся морщины, она с грустью отмечала, что лучшие годы безвозвратно уходят. Ведь ей совсем немного лет, и вполне еще можно было бы успеть что-то поменять в жизни. Она уже давно перестала ловить на себе взгляды мужчин, которых
