еня говорил про друга вхожего на территорию. Наверно он и есть. Вот, нахал! Кто я?
Едва касаясь земли ногами, легкой, крадущейся походкой охотника, незнакомец продвигался ей навстречу.
– Точно, он.
Кира приосанилась и подбоченившись, как ей казалось должна вести себя хозяйка в деревне, ждала, что будет дальше:
– Я то, живу здесь! А, вы, кто?
– Я, Михаил.
Его темно-серые глаза в упор смотрели на неё насмешливо с плохо скрываемым любопытством. Нос с горбинкой, крупная, красивая голова, рот с выдающейся вперёд губой, кривила, с трудом сдерживаемая улыбка. Короткие, тёмные с проседью волосы, щетина небритого лица. Остановился напротив, смотрит, молчит. Кира почувствовала, как жар смущения опалил её щёки. Она отвела взгляд, улыбнулась:
– А… Женя мне говорил, что вам можно без предупреждения, даже ночью, за собаками. На охоту собрались?
– Напугала… Думал, что прямо там и лягу. Во! Страху-то натерпелся. Хорошо ружьё в машине оставил. То шмальнул бы ненароком.
– Вы, что ненормальный, что ли?!
– Я нормальный! Это Сибирь, дорогая! Ты с какой планеты сюда упала? Женя меня не предупредил, что здесь дамочка нарисовалась.
– Вы, что? Какая я вам дамочка? Я вообще-то Евгения невеста. Будущая жена.
– Ну, ну, извините, я пошутил.
А сам хохочет, запрокидывая свою красивую, седеющую голову.
– Ладно, я собак беру в лес, Женя знает.
Он резко повернулся на своих упругих, тренированных ногах и быстро пошёл к воротам. Лайки весело бежали бок о бок впереди Михаила. Они скрылись за воротами. Звук отъезжающей машины и всё опять погрузилось в звенящую тишину Сибирской деревни. Щенки успокоились, затихли. Кира закрылась на все замки и села у окна в зале, как здесь называют самую большую, парадную комнату.
– Ну, я попала! А, интересно? Пока мне нравится. Женя утром приедет…
Она включила музыку, закружилась по залу в танце: окна плыли перед глазами, чередуясь с фотографиями и картинами на стенах.
– Как хорошо! Сибирь, Алтай, музыка, странный незнакомец и я во всей этой красоте! Боже! А, как же Женя?
Горлопаня во весь свой не большой, но красивый голосок, Кира отбивала ногами в такт музыке, помогая себе, взлетающими вверх руками. Радость новизны и необычности новой жизни подхватила её и подняла над оставшимся в Питере прошлым.
Всего три дня прошло с тех пор, как она сошла с поезда Москва-Бийск. На станции поезд стоял всего две минуты. Кира взглянула на себя в зеркало, висевшее на двери купе, поправила спадающую на глаза рыжую чёлку и, взяв свой большущий чемодан и сумку, потащилась к выходу. Она, поглядывая в окно на приближающийся перрон, пыталась в полумраке предрассветного тумана, освещённого тусклыми фонарями, разглядеть Евгения, которого видела, лишь на фотографиях, да по скайпу. Вместе с ней выходил всего один пассажир; молоденький курсант со спортивной сумкой на плече. Двигаясь за курсантом, Кира продолжала смотреть в окно. Перрон довольно быстро уплывал вдаль, перед её глазами проплывали редкие встречающие с букетами цветов и без букетов. Наконец Кира увидала его, своего Евгения. Он в тёмных джинсах и голубой рубашке с фотокамерой в руках.
– Да, это он! Несомненно, он. Как на фото.
Промелькнуло у неё в голове.
– Почему он такой мелкий? Как-то я его крупнее представляла. Да… Вот они издержки интернета!
Поезд остановился. Платформа оказалась низкой, и Кира со всем своим грузом поползла вниз, рискуя грохнуться вместе с чемоданом и сумкой.
– Почему он не помогает мне? Почему скачет, как заяц со своей камерой? Он, что? Не узнаёт меня? А, почему снимает?
Евгений продолжал щёлкать затвором своей фотокамеры, то приседая, то отходя, то приближаясь.
– Сейчас поезд тронется, а я ещё ползу по этим проклятым ступенькам.
– Давайте чемоданы! Я вам помогу!
Это курсант, бросив свою сумку, ринулся к Кире.
– Спасибо! Молодой человек!
В одно мгновение он подхватил её поклажу и подал руку. Кира оказалась на перроне. Курсант помахал ей рукой и исчез в полумраке раннего утра.
– Привет!
Подошёл к ней Евгений.
– Несколько снимков для семейной хроники. Ну, пошли.
Он взял чемодан и сумку, окинул её оценивающим взглядом с головы до ног:
– Толстовата… Ну, ничего, у меня похудеет.
Кира присматривалась:
– Какой-то
