неприятно натягивать на тело прорезиненную ткань, она противная. Так вот, тогда мне на кухне показалось, что меня снова в тот комбинезон упаковали, я прямо заледенела вся и… не могу дальше говорить!
Она обхватила голову руками и закрыла глаза. Вот тут я испугалась и потребовала:
– Быстро рассказывай. Что бы ты ни сделала, все можно исправить!
Жека подняла на меня грустный взгляд.
– Не разделяю твоего оптимизма. Есть поступки, после которых следует пойти и утопиться.
Я вздрогнула и схватила подругу за плечо.
– Перестань ходить вокруг да около. У нас с Максом много знакомых, мы вытащим тебя из любой беды.
Неожиданно она улыбнулась.
– Спасибо, Лампуша. Я не совершила преступления, я просто подумала, что Севу надо убить! Насмерть! Вот прямо сию секунду вылить ему на голову кипяток. Понимаешь?
Моя нижняя челюсть медленно отвалилась, а Жека мрачно продолжала:
– Я отчетливо представила, как горячая вода попадает Севе на макушку, стекает струйками по лицу, он кричит, а я хохочу от радости. Это нормально?
Хорошо, что она задала вопрос риторически, ей не требовался ответ. Я застыла на стуле истуканом, а она тем временем говорила:
– В ту же ночь мне приснился сон. Иду по коридору с канистрой в руках. Дом богатый, убранство в английском стиле, темные двери, книжные шкафы, ковры. Я прошла через гостиную и вошла в спальню, там огромная кровать с дубовой спинкой, на ней спят две женщины. Лиц не вижу, одеяла натянуты до плеч, незнакомки лежат на животе, перед моими глазами лишь белокурые волосы, явно выкрашенные и уложенные в дорогой парикмахерской. Я спящих не знаю, но понимаю, что они молодые, красивые, богатые. Дальше не поверишь!
Ковалева криво улыбнулась и продолжила:
– Я открываю канистру и думаю: «Вот сейчас плесну бензин на одеяло и подожгу». Понимаешь? Сон такой реальный, как явь, и я в нем размышляю: «Нет, если брошу спичку, женщины скатятся на пол, собьют огонь, живы останутся. Надо действовать иначе». И я обливаю пол вокруг кровати по периметру, чтобы поднялась огненная стена – из-за нее не выбежать. Потом беру спички, но останавливаюсь. Спички? Они короткие, я сама могу обжечься. Вижу на столике длинную свечу. Хватаю ее, зажигаю фитиль, швыряю свечку на одеяло и выскакиваю в коридор, плотно закрыв за собой дверь. Через секунду раздается хлопок, словно лопнула натянутая парусина, бух! И крик! Нет, вопль! Нечеловеческий! Леденящий кровь! А я иду по коридору абсолютно счастливая, на душе прямо эйфория. Я их убила! Сожгла! Уничтожила! Это нормально?
Я постаралась не измениться в лице.
– Это сон, работа подсознания.
Жека схватила меня за руку.
– Именно так! Ты правильно поняла. Значит, я подсознательно хочу убить каких-то женщин? Кого?
Я решила ее успокоить:
– Знаешь, какое количество милых дам мечтает избавиться от свекровей, подружек и начальниц? Есть у меня приятельница Майя, так она купила куклу, написала на ней фломастером «Анна Сергеевна» и била свекровь
