target="_blank" rel="nofollow" href="#i_020.jpg"/>К. Трутовский. Свадебный выкуп
Парубок заметил тот же час, что отец его любезной не слишком далек, и в мыслях принялся строить план, как бы склонить его в свою пользу.
– Ты, верно, человек добрый, не знаешь меня, а я тебя тотчас узнал.
– Может, и узнал.
– Если хочешь, и имя, и прозвище, и всякую всячину расскажу: тебя зовут Солопий Черевик*.
– Так, Солопий Черевик.
– А вглядись-ко хорошенько: не узнаешь ли меня?
– Нет, не познаю. Не во гнев будь сказано, на веку столько довелось наглядеться рож всяких, что черт их и припомнит всех!
– Жаль же, что ты не припомнишь Голопупенкова сына*!
– А ты будто Охримов сын?
– А кто ж? Разве один только лысый дидько*, если не он.
«…тебя зовут Солопий Черевик». Солопий Черевик – имя, как и большинство имен у Гоголя, тоже говорящее. Простонародное Солопий созвучно и холопу, и салопу – широкой верхней женской одежде, а черевик – название женской обуви, которую носили мещанки и панночки. Таким образом, имя указывает на простоватость и слабохарактерность Солопия, мужлана-подкаблучника.
«…ты не припомнишь Голопупенкова сына!» Григорий Голопупенко – обладатель греческого имени, которое переводится как «бодрствующий, энергичный», и казацкой фамилии, которая служит эвфемизмом бедняка, голоштанника. Имя Григорий, в свою очередь, тоже не такое простое: с одной стороны, оно отсылает к монахам, пастырям и многочисленным папам римским, другой – его сниженная простонародная версия Грицько считалась эвфемизмом черта.
«Разве один только лысый дидько…» Лысый дидько – производное от украинского фразеологизма дідька лисого, который, как и его русский вариант черта лысого, означает полное отрицание: ни за что, никогда. Гоголь предлагает его буквальный перевод: лысый черт.
Тут приятели побрались за шапки, и пошло лобызание; наш Голопупенков сын, однако ж, не теряя времени, решился в ту же минуту осадить нового своего знакомого.
– Ну, Солопий, вот, как видишь, я и дочка твоя полюбили друг друга так, что хоть бы и навеки жить вместе.
– Что ж, Параска, – сказал Черевик, оборотившись и смеясь к своей дочери, – может, и в самом деле, чтобы уже, как говорят, вместе и того… чтобы и паслись на одной траве! Что? по рукам? А ну-ка, новобранный зять, давай магарычу!
И все трое очутились в известной ярмарочной ресторации – под яткою у жидовки, усеянною многочисленной флотилией сулей, бутылей, фляжек всех родов и возрастов.
– Эх, хват! за это люблю! – говорил Черевик, немного подгулявши и видя, как нареченный зять его налил кружку величиною с полкварты* и, нимало не поморщившись, выпил до дна, хватив потом ее вдребезги. – Что скажешь, Параска? Какого я жениха тебе достал! Смотри, смотри, как он молодецки тянет пенную*!..
И, посмеиваясь и покачиваясь, побрел он
