уже через нас. А с нами вот так, ты прав, – гулом крови в жилах, горячечными снами, криком или щебетом птиц, шелестом ветра в листве… Но что ты еще понял? Что увидел?
– Великую радость, – ответил Аснерд глухо, – и великое горе. Взлеты выше гор и падения ниже болот. Я видел счастье в твоих глазах… и великую боль, перед которой нынешняя – ничто… И вот сейчас сижу, старый дурак, стараюсь понять вечное: к добру или к худу?
Полог распахнулся, вошел Вяземайт, за ним отрок держал на подносе кувшин и три медные чары. Вяземайт повернулся, взял кувшин и чары, отрок поклонился с достоинством урожденного артанина и опустил за собой полог. Оставшись втроем, Вяземайт быстро разлил по чарам холодный настой. Тонкий и одновременно острый аромат наполнил пространство шатра.
– Держи, – сказал он и протянул Придону. – Пей!.. На этот раз поможет. Пусть не так, как ты ждешь, но… поможет. Аснерд, держи свой. Похоже, скоро нам снова седлать коней.
Аснерд взял чару, глаза воеводы были задумчивые. Пить не стал, осторожно подвигал в пальцах, стараясь не разлить бодрящий напиток, любовался затейливой чеканкой по ободку, спросил неторопливо:
– Ты уверен… в своих видениях?
Вяземайт вскинул чару, взгляд верховного волхва был тверд и жесток.
– Уверен, – отрезал он. – Это нужно не только Придону.
– А кому?
– Артании, – отрезал Вяземайт.
– Ого!
– Ты не понимаешь, – сказал Вяземайт. – Не понимаешь, воевода… Судьба Придона и всей Артании сплетена настолько хитро, что сами боги их не разделят. Излечивая Придона, мы излечим и всю Артанию.
Аснерд покачал головой:
– Что-то ты не то говоришь, волхв. Совсем в своих умствованиях заблудился? Да Артания никогда еще не была настолько могучей!
Вяземайт сдвинул с ним чару, темный настой колыхнулся, пара капель сползли по медному боку и сорвались вниз, как доля и жертва богам. Аснерд хмурился, не нравилось даже то, что Вяземайт принес не кубки, как пристало бы воинам, а чары, что привычнее волхвам, колдунам и прочим чародеям, но сейчас уже не переиграть, вздохнул и выпил до дна. Горло обожгло, холод превратился в огонь, по жилам пробежало тепло, впиталось в кости.
Придон не выпил, а выцедил сквозь зубы, так брезгливый конь пьет из лужи, но все же до дна. Вяземайт просветлел и, вставая, хлопнул Придона по плечу, внимательно следя за лицом. Тот почти не дрогнул, хотя незаживающая рана на спине должна отозваться. Хороший признак, Придон вспомнил, что артанин всегда владеет лицом. У него и сейчас все раны заживают как на собаке, да куда там собаке – в полночь остается только шрам, а к утру лишь белесый след от шрама – дар неведомых союзников в его последних скитаниях, но рана на спине… не простая рана.
Аснерд поймал многозначительный взгляд волхва, поднялся, закряхтев для приличия, ведь уже внуки и правнуки водят отряды, пора бы и на покой.
– Отдыхай, Придон, – сказал он. – Чую, недолго тебе отдыхать. Пойдем, Вяземайт.
В небе медленно и беспокойно двигались
