в которых пекли большие круглые лепёшки, готовили нехитрую еду, кипятили воду, заваривая свои бесконечные чаи. И тут же во дворе, на специально построенных больших квадратных помостах (айванах), накрытых стёгаными одеялами (курпачами), поджав под себя ноги, вожделенно пили чай. Чай непременно должен был быть горячим даже в самую жару. А на себя мужчины надевали толстые ватные халаты, призванные помогать сохранить температуру своего тела. Сюда приглашали гостей, здесь собирались соседи, обедали и спали. Помосты (айваны) служили местом, на котором регулярно шёл обмен новостями, местом для домашнего увеселения. Их умышленно строили над текущими по дворам арыками, прохлада которых помогала пережить жаркий день. Баюкающий эффект журчащей воды придавал сладость послеобеденному сну и успокаивал усталость рабочего дня.
Когда на землю спускались сумерки, кипение дворовой жизни постепенно угасало и переходило внутрь домов, где люди готовились ко сну. Было тесно, но теснота была привычным делом. Никто не жаловался, всем хватало места: взрослые спали на топчанах, а дети – везде: на сундуках, скамейках, на полу. А тут ещё и семьи беженцев, снимающие угол, часто отгороженный висящей простынёй, как занавеской.
Бродским повезло. Им удалось найти маленькую комнатку, пристройку к дому с выходом на задний заброшенный дворик. Когда-то в ней, как в кладовке, держали всякие нужные и ненужные вещи. А теперь она была пустой и грязной, как сарай. Дора с матерью прибрали всё, как смогли, а хозяева дали им большую старую курпачу (стёганое одеяло). Её постелили прямо на глиняный пол, и она служила постелью для всей семьи. Для мебели места не оставалось. хотя мебели никакой всё равно не было. Поместилась в углу еле живая книжная полка, куда можно было разместить какие-то пожитки. Низкий потолок, как, впрочем, и стены, был сделан из земли, замешанной с глиной и соломой. Очевидно, в этой земле ещё таилась жизнь, поэтому сверху комнатки вместо крыши боролась за своё существование слабенькая травка.
Мало что помнит из своей маленькой жизни в Янгиюле полуторагодовалый Боренька, но многое рассказала своим детям позже Дора, точнее, Дора Ефимовна. Рыженький Боренька помнит, как в жаркий день купала его мама в арыке, помнит, как играл на заднем дворике с маленьким поросёнком, которого подарили Доре за хорошую работу. Поросёночек быстро вырос, его продали на базаре и затем на выручку заботливо и терпеливо выкормили опухшего дедушку. Свинину Бродские никогда не ели, даже в такие голодные годы. Их рацион и меню были более чем скромны. Ели отвары из отрубей, макуху, бабушка где-то доставала патоку, счастьем были узбекские лепёшки, заменяющие хлеб, а иногда – картошка, ставшая для Бори любимым блюдом на всю жизнь.
Летом 1944 года, когда стало известно, что Одесса освобождена, Бродские решили вернуться домой. Мама много рассказывала повзрослевшему Бореньке об Одессе. Он любил слушать её истории, но даже тогда, когда колёса телеги уже везли их с тряской по булыжной одесской мостовой, пятилетний
