любила шить для своих внучек. Её первая правнучка родилась на много лет позже описываемых событий и была названа в её честь тоже Софьей Борисовной. А ушедшая из жизни осталась в памяти тех, кто её знал, живой и красивой телом и душой, как прекрасный образец еврейской женщины.
Никто не смутил её покой ненужным взглядом. Вся обстановка похорон носила глубоко уважительный характер ко всё ещё присутствующей рядом с её телом душе. Никто не лез на скамейки и не высыпал на балконы. Зрелища не было.
Софья Борисовна тихо, с достоинством и благородством шла в свой последний путь в окружении всех, кого она знала и любила… Её душа, незримо присутствующая, смотрела на всех и радовалась надёжной сплочённости тех, кому она подарила жизнь, и научила жизни, кого она понимала, как свою большую красивую семью.
Глава 6. Музыкальная школа и училище
Далеко за спиной осталась моя певунья-скрипочка. Забыла я о ней, как о кошмарном сне. Мы привезли из Баку купленное с Бориной помощью высокое чёрное пианино – гордый дефицит отечественного производства, и моё музыкальное образование после переезда из Баку пошло вперёд в музыкальной школе № 2. В той самой, что на Тираспольской улице.
Думаете, меня не заставляли заниматься? Заставляли, заставляли. Думаете, маленького Моцарта или Бетховена не заставляли? Тоже заставляли. Именно потому и смогли они блистать в столь нежном возрасте. Четырёхлетний Моцарт колесил по Европе с публичными концертами, вдохновляемый (читай, с любовью заставляемый) своим отцом. А отец юного Бетховена, зная, что мальчишка блестяще одарён от природы, даже лупил сына и запирал его в чулан, когда был недоволен его успехами.
Таких завидных талантов у меня не было, были просто способности. И меня никто не избивал, выбивая из меня гения. Моя золотая, любящая Мама просто держала контроль за моим временем, приучая работать, стремиться и чего-то достигать. Спасибо ей за терпение и такт, за то, что держала меня занятой и уберегла мои мозги от пустоты.
Но тогда, когда была ребёнком, я и глупенькие слёзы лила, и губки дула, и изобретала свои маленькие способы обхитрить бдительную Маму. Дети есть дети во все времена и на любой земле.
Помню, как однажды утром, ещё до завтрака, мне было сказано позаниматься игрой на пианино, пока Мама готовила нам завтрак. А я, умница-разумница, говорю ей цитатой из басни Стрекоза и Муравей, которую знала наизусть:
Ну кому же в ум пойдёт
На желудок петь голодный?
– Ах так?! – возмущённо воскликнула Мама. – Умница какая! Стихотворение в школе выучила! Это всё, что ты в нём поняла? Без завтрака заниматься не хочет! Я иду на кухню и всё время, пока я там, буду прислушиваться, звучит пианино или нет.
«Делать нечего. Надо заниматься», – решила я. Мамин голос прозвучал серьёзно и убедительно. Я не на шутку испугалась. – «Ещё, чего доброго, без завтрака останусь».
Я уселась к пианино, поставила
