в горизонтальном положении, и бегать пальца ми по клавишам-кнопкам – нелёгкая работа. Это был бег с препятствиями, и волна жалости к этому мужественному больному подвигу наполняла меня моей собственной болью сочувствия.
Да! Вместо ответной вежливой радости я испытала острую боль, глядя на Сашу и его мать, на их незащищённую, наивную, чистую слабость с одной стороны и огромную силу духа с – другой. Для меня, шестнадцатилетней девочки из благополучной семьи, родившейся после войны и никогда не знавшей экстремальных ситуаций выживания при зажатом в кулак мужестве, это вдруг показалось страшным. Я испытывала нестерпимую тяжесть, которую разумнее было держать спрятанной глубоко внутри и ничем не выдавать себя, не показать им обоим, что я заметила и поняла их слабость. Всё, что мне оставалось в тот момент – это улыбаться, одобрительно качать головой, имитировать искренний восторг, чтобы подыграть их маленькой гордости за огромную радость скромных достижений.
Я приходила к Саше ещё несколько раз, но быстро поняла, что человек, сумевший заочно с отличием стать юристом, находясь в постели, выучивший два трудных языка, вполне способен сам разобраться с интервалами и аккордами без чьей-либо, в том числе и моей, помощи. Но я знала, что каждый раз он с нетерпением ждал моего прихода.
Ждала меня и Лидия Васильевна. В один из визитов она поделилась со мной горькой историей их маленькой семьи. Как оказалось, Саша был её приёмным сыном. Его отец, Михаил Левин, уйдя на фронт, пропал без вести. А мама, Софья Левина, с двумя маленькими детьми осталась в осаждённой Одессе одна. Её и старшего сына Юрочку по доносу дворника немцы расстреляли, согнав по городу сотни евреев. А Лидия Васильевна, живущая с ними в одном доме, сумела припрятать младшего Сашеньку, которому было тогда лет пять. Вскоре их дом разбомбили во время авианалёта. Лидия Васильевна со своей дочкой Катенькой и Сашей пересидели этот ужас в бомбоубежище. Жить им теперь было негде, приближалась голодная и холодная зима, и она решила отправиться пешком с дочкой и со спасённым еврейским ребёнком к своей сестре в какую-то ближайшую деревеньку под Одессой, где их никто не знает. Там было бы легче представить людям Сашу как своего сына. По дороге они попали под обстрел, и Катенька, выглянув из воронки, где они пытались пересидеть стрельбу, погибла от шальной пули. Лидия Васильевна и сама была тяжело ранена и, будучи без сознания, потеряла Сашу, не дойдя до сестры. Её выходила какая-то местная семья. А маленького Сашу подобрали добрые люди и определили в детский дом, куда позже, совершенно случайно, попала на работу Лидия Васильевна.
Её радости не было конца, когда в этом детдоме она встретила Сашу. Малыш её помнил, не хотел расставаться и стал называть её мамой. Оставшись без родных, потеряв свою дочь, она решила усыновить мальчика и посвятила ему свою жизнь. Когда Саше было лет 10, он упал с лошади и повредил позвоночник.
Трудно представить, через что прошла эта маленькая женщина за те годы, пока Саша был ребёнком. Сколько повседневного
