тем, что все вы будете в душе проклинать леди Типпинз, когда сами увидите, что человек неизвестно откуда просто скучен, а это вы непременно увидите. Конечно, жаль разрушать романтику, прикрепляя его к определенному месту жительства, хотя я и позабыл, как оно называется, но, может быть, кто-нибудь другой здесь припомнит, – там еще выделывают вино.
– Фабрика ваксы Дея и Мартина, – подсказывает Юджин.
– Нет, не то, – невозмутимо возражает Мортимер, – там делают портвейн. А мой герой оттуда, где делают капское вино. Да ты послушай, старина, ведь это не какая-нибудь статистика, а довольно любопытное дело.
Замечательно то, что за столом Венирингов никто из гостей не обращает внимания на самих хозяев, и если есть что рассказать, предпочитают обычно рассказывать кому-нибудь другому.
– Этот человек по фамилии Гармон, – продолжает Мортимер, обращаясь к Юджину, – был единственным сыном прожженного старого мошенника, который нажил себе состояние на мусоре.
– В красном плисе и с колокольчиком? – спрашивает мрачный Юджин.
– И с лестницей и корзинкой [8], если хочешь. Так или иначе, с течением времени он разбогател на мусорных подрядах, – а жил он в ложбине между горами, целиком составленными из мусора. На своем собственном небольшом участке этот старый брюзга насыпал свой собственный горный хребет, наподобие старого вулкана, а основой его геологической формации послужил мусор [9]. Угольный мусор, овощной мусор, костяной мусор, битая посуда, крупный мусор, просеянный мусор, – словом, мусор всех сортов.
Мимолетное воспоминание о миссис Вениринг заставляет Мортимера адресоваться к ней со следующими пятью-шестью словами, потом, снова забывшись, он обращает свою речь к Твемлоу, не находит в нем отклика и, наконец, вступает в общение с Буферами, которые принимают его с восторгом.
– Душе, – кажется, я правильно выразился? – этого образцового экземпляра доставляло высочайшее наслаждение проклинать своих близких родственников и выгонять их из дому. Естественным образом, он начал с того, что оказал внимание своей собственной жене, а затем, на досуге, смог заняться и дочерью, равным образом признав ее права. Он выбрал для нее мужа, считаясь единственно со своим собственным вкусом, но не с ней, и собирался уже закрепить за дочерью, в виде приданого, не знаю сколько мусора, но только неимоверно много. Когда дело дошло до этого, дочь почтительно сообщила, что она уже обручена тайно с тем весьма популярным персонажем, которого романисты и стихотворцы именуют «Другой», и что брак по выбору отца обратит ее сердце в прах и самую жизнь в мусор, – словом, заставит ее заняться делом отца в весьма широких масштабах. Немедленно вслед за этим почтенный родитель – как говорят, в холодную зимнюю ночь – проклял ее и выгнал вон из дому.
Тут Химик (по-видимому, составивший себе весьма невыгодное мнение о рассказе Мортимера) уделяет всем Буферам понемножку красного вина, и те, опять-таки движимые все сразу некоей таинственной силой, медленно просмаковав его с особенной
В красном плисе и с колокольчиком?… И с лестницей и корзинкой… – атрибуты лондонского мусорщика во времена Диккенса.
…насыпал свой собственный горный хребет… а основой его геологической формации послужил мусор. – За несколько лет до создания «Нашего общего друга» журнал Диккенса «Домашнее чтение» упоминал в одной из статей о холме мусора в лондонском районе Холстон, который принадлежал некоему Додду и был оценен в несколько десятков фунтов стерлингов.
