закудахтала она. – Вот неблагодарная – столько ты о ней беспокоился, старался для нее! Ну и плюнь на нее, пусть идет, куда хочет, забудь об этой стерве, такие не пропадают.
Но забыть Наташу Юрий так и не смог.
ГЛАВА ВТОРАЯ. 1976-й и другие годы
В первые годы войны Алексей Александрович Заморский проявил в боях мужество и инициативу. Ему повезло – его инициатива была не наказана, а отмечена, и с сорок третьего по сорок пятый годы он находился в войсках НКВД, а после войны остался работать в органах. Причиной этого, помимо всего прочего, была его прекрасная биография – не судим, ни в чем не замечен, среди родных ни сосланных, ни репрессированных, ни пропавших без вести. Такой анкете мог позавидовать сам Иосиф Виссарионович Сталин.
За тридцать последующих лет Заморский показал себя умным, исполнительным и, насколько возможно при его работе, порядочным товарищем. Руководство всегда с интересом относилось к его предложениям, предоставляя относительную свободу в разработке различного рода комбинаций. В тот день, о котором пойдет речь, Заморский составил, докладную записку следующего содержания.
«Ко мне позвонил и просил о встрече друг детства Михаил Анатольевич Рузавин. Рузавин во время войны попал в плен, бежал, воевал в Сопротивлении. После войны в СССР не вернулся, женился на француженке. Долгое время проживал в Париже, но после смерти жены переехал в Гренобль, где и проживает в настоящее время. Банкир, обладает значительным состоянием. Овдовел, имеет сына. Второй сын был убит в Ленинграде год назад. Расследованием этого убийства занимался отдел по расследованию особо тяжких преступлений Нарвского района. Убийцы до сих пор не обнаружены. Считаю целесообразным встретиться с Рузавиным, который в настоящее время находится в Ленинграде под именем Мишеля Рузави»
В восемь вечера Заморский открыл дверь своей квартиры, и друзья тут же на пороге заключили друг друга в объятия.
– Мишка, друг! Столько лет ни письма, ни звонка! Где тебя носило? Я до сегодняшнего дня думал, что тебя уже и на свете нет!
– Прости, Леха, прости – жизнь! Я сейчас живу во Франции. Да, не удивляйся – в Гренобле. Не писал, потому что не хотел тебя лишний раз компрометировать.
Заморский усадил друга за стол, крикнул жене, чтобы подала водки и закусить. Она встала в дверях – полная, круглолицая – и с интересом разглядывала гостя. К столу ее муж не пригласил, и она после знакомства с Рузавиным ушла на кухню.
– А я ведь с горем к тебе, Лешка, за помощью.
Рузави вытер глаза. Заморский испуганно посмотрел на друга:
– Да что ты! Что такое?
– Сына у меня убили, Лешка, вот как.
– Господи, Мишка, не может быть, как это? Когда?
Мишель рассказывал, и в голосе его звучали горечь и боль:
– … потом мне в милиции рассказали, как это было.
