Николая Ивановича.
Происшествие в птичьей комнате произвело на меня сильное впечатление. Я решила, что самоуверенность – не для меня, и поминутно заглядывала в книгу «Все о канарейках». То же делал и Ботаник. В нем, как обычно, проснулся научный интерес к тому, что мы делали. Даже Вероника тихонько спрашивала у меня, какую проволоку лучше выбрать для прутьев дверцы и как закрыть щель для поддона заслонкой.
Никив был в восторге от нашей работы. Он уже забыл, что мы чуть не погубили его канареек. Как и птицы, Никив не помнил зла. Он руководил постройкой и рассказывал о парижском кенаре – о его песнях с дудочными напевами и перышках, украшающих плечи, как эполеты. Мы и сами увлеклись работой, особенно покраской.
Когда новая клетка была готова, Никив пригласил нас пить чай с «монастырскими» пряниками, то есть из Саввино-Сторожевского монастыря. Чай заварили в самоваре.
Стемнело. Никив зажег свечи. Отблески огня скользили по новенькой клетке. Чай пах лесом. У меня было ощущение, будто я знаю присутствующих всю жизнь. Совсем не похоже на чаты и форумы в Интернете, где я зависала целый год. Там сколько ни общайся, а ощущения близости не добьешься.
– Да, мне же вот что хочется спросить! – вспомнила я причину нашего визита к Николаю Ивановичу. – Мы сегодня в заброшенном парке поймали канарейку. Желтую. Правда, удержать ее не удалось. Как думаете, Николай Иванович, это могла быть одна из ваших подопечных?
– Думаю, нет, – ответил Никив, прихлебывая чай.
– Почему?
– Потому что только кажется, что у меня бесчисленное количество канареек. На самом деле их ровно восемьдесят пять. И ни одна не пропала.
– Как вы с ними управляетесь? – удивился Ботаник. – Вы ведь живете один?
– Один. Племянники иногда забегают. Точнее, племянница. Помогает по хозяйству. Брат ее реже приходит. Сейчас все ребята в Интернете сидят.
– А может быть, в звенигородском лесу водятся дикие канарейки? – осторожно спросила я,
– Да что ты! – засмеялся Никив. – У нас ведь тут не Африка.
– Жалко, – огорчилась я.
– А почему вы уверены, что это была именно канарейка, а не другая, лесная, птица, похожая на канарейку? – спросил Никив.
– Наталья Игоревна, ветеринар «Княжеского двора», определила ее как канарейку, – объяснил Ботаник.
– Да? – удивился Никив. – Наталья Игоревна ошибиться не может. Она уже много лет моих ребяток лечит.
Ботаник сказал «Наталья Игоревна», и я чуть не хлопнула себя по лбу от досады. Как же я могла забыть? Наталья Игоревна отвязала с лапки канарейки листочек, и на нем была нарисована какая-то птица. Я незаметно опустила руку в карман джинсов. Бумажка была на месте.
– Но ведь канарейка могла улететь от кого-то и поселиться в лесу? – спросил Ботаник.
– Нет, – покачал головой Никив и продолжил: – Сбежавшие от хозяев канарейки всегда остаются у домов людей. В крайнем случае, в светлой части леса, а не в глубине заброшенного
