н, чем моих. Но мне-то чего переживать? Ведь не это главное. Я и твой отец в тебе души не чаяли и как следствие избаловали. Правда, до поросячьих визгов дело не доходило, с твоей способностью надавить на наши слабости, ты быстро добивалась чего хотела.
Нацтер был тебе как старший брат и непререкаемый авторитет. Вы понимали друг друга с полуслова. Порой стоило ему нахмурить брови, и ты из расшалившегося котенка на глазах превращалась в серую мышку.
Нацтер превратился в красивого юношу. Все местные девицы сходили по нему с ума, и только Гульсияре удалось целиком и полностью завладеть его умом и сердцем.
Девушка эта была красива, умна и изобретательна. Она постоянно что-то придумывала, а уж ухватить идею за хвост и реализовать ее ей ничего не стоило.
Одним прекрасным днем ей захотелось отправиться на пикник. Я и Айрен не были против, а уж Армонда тем более. Мы знали: тревожиться ни за кого из вас не надо. Диво-Инкогнито наредкость дружелюбная планета. На ней даже мухи не кусались, что уж говорить о более крупных существах.
– Мы к вечеру вернемся, – сияя от счастья, заверил Нацтер.
Гульсияра, зная его особую любовь – букаруса, смогла найти его в бесконечных лабиринтах замка, и решила тоже взять с собой.
Кроме Буки у них были с собой рюкзаки с провизией, а у Армонды сачок для бабочек. Забравшись в летательный аппарат, похожий на белую глазастую стрекозу, они помахали нам и умчались на поиски места для пикника.
– Мне тоже пора, – с грустью сообщил Айрен.
У него была назначена конференция по проблемам безопасности очередной живой планеты.
– Когда мне тебя ждать? – поинтересовалась я.
– Я только туда и обратно… через пару месяцев вернусь.
Он имел странную привычку, превращать серьезные вещи в ничего незначащие.
– Ну, значит, через полгода я тебя жду… к обеду.
Он засмеялся.
Мне было грустно с ним расставаться, но я заставила себя улыбнуться. Он предпочитал, улетая, ни с кем, кроме меня не прощаться, свято веря, что таким образом сократит время разлуки. Даже Нацтер редко догадывался о его планах, а в последнее время, занятый ухаживаниями за симпатичной девчушкой и вовсе забывал о нас.
Я помогла собрать вещи и проводила Айрена до стоянки корабля. В последний момент верные слуги поняли, что происходит. Они столпились у окон и на балконе и стали махать ему руками.
Айрен заметив их, ответил им прощальным взмахом руки, а потом наклонился ко мне. И мы застыли в долгом прощальном поцелуе…
После этого он обычно спешил как можно скорее взлететь. Проводив его, я долго вглядывалась в синее небо, ожидая, что он вот-вот вернется, сообщив, что что-нибудь важное забыл. Но даже если он что-то забывал, то никогда не возвращался. Возвращаться, не закончив дел, считал дурной приметой.
Я шла к замку, заранее зная, что слуги столпившись на крыльце, забросают меня вопросами и не отстанут, пока я им все не расскажу. Эти милые люди найдут слова утешения и сделают все возможное, чтобы скрасить мое одиночество. К вечеру вернется счастливая, обогащенная впечатлениями троица. Я представила, как Армонда скривит губки, собираясь заплакать, и может, прольет несколько слезинок по отцу, но вскоре забудет обо всем на свете, и начнет приставать к слугам с каким-нибудь жизненно важным для нее вопросом.
Время пролетит незаметно. Так было всегда, и казалось, так будет и в этот раз.
Но не прошло и двух часов с момента прощания с Айреном, как случилось событие, круто изменившее размеренное течение жизни в резиденции лорда Эшнера.
– Госпожа, вернулся «Снежок», – затараторил с порога моей опочивальни слуга. Он был так взволнован, что я испугалась.
– Так рано? С ними что-то случилось?
– Они плачут…
Дальше я уже не слушала. Я бежала по коридору, едва не сшибая с ног девушек, наводящих чистоту в замке. Слуга бежал следом за мной.
Во двор я прибежала, даже не запыхавшись.
Гульсияра и моя дочь только-только выбрались из «Снежка» (так мы ласково называли летательный аппарат за его ослепительно белый цвет). Обе плакали навзрыд. Их трясло как осиновые листья.
– Что с вами?
Я бросилась к ним и прижала обоих к себе.
– Ма…ма… – Армонда была на грани нервного срыва.
– Ну, скорее, скажите мне, наконец, в чем дело?
– Нац-тер… – с трудом выдавила из себя Гульсияра.
– Что с ним?
Я разозлилась и едва не вытрясла из девушки душу.
– Говори
