ел значение национального символа – и до сих пор не уступил это единственное место никому. Он стал не только «солнцем нашей поэзии» (В. Ф. Одоевский), но и «солнечным центром нашей истории» (И. А. Ильин), фокусом национального сознания. Объяснить и понять это тем более трудно, что Пушкин был только художником, он, по словам Гоголя, «дан был миру на то, чтобы доказать собою, что такое сам поэт», «что такое в существе своем поэт». И во всем и до конца жизни оставаясь поэтом, он именно в этом качестве далеко вышел за рамки литературы, и саму литературу далеко вывел за ее рамки, закрепив надолго царственный статус слова в русской культуре.
Не секрет, что за пределами России Пушкина по-настоящему не признают и в общем не понимают. При переводе, даже самом тонком и точном, на другие языки он слишком многое теряет – уходит особая пушкинская глубина слова и стиха, с мерцанием бесконечных смыслов и перекатами интонационных волн. Что не переводится – это и есть Пушкин. Все дело в том, что Пушкин – это прежде всего явление русского языка, с которым непонятно: то ли Пушкин его формировал, то ли он дал нам Пушкина, это апофеоз русского языка, а вместе с ним и того национального склада, который в языке заключен. Россия нашла себя в Пушкине, и вспышка его гения совпала с золотым веком ее культурного развития.
При этом Пушкин – первый европеец в русской литературе. Не в смысле влияний, которые он перерастал мгновенно, а в смысле поразительной свободы, с которой он вошел в единое пространство мировой литературы, где чувствовал себя как дома. Никогда не быв за границей, он в творчестве стал подлинным гражданином мира, легко осваивая языки различных национальных культур и эпох – осваивая их в русском слове, он и русскую литературу выводил на мировую дорогу.
Шекспироведы уже полтора века спорят о том, кто, собственно, написал пьесы Шекспира, был ли их автором скромный актер родом из Стрэтфорда, или мы имеем дело с великой мистификацией. О Пушкине такой спор невозможен, и не только потому, что он к нам ближе и жизнь его документирована несравнимо лучше. Главное, потому, что он предстает нам как живая личность, не отделимая от сочинений, в которых эта личность выразилась со всей полнотой. И этот близкий нам человек прошел за свои 37 лет головокружительный путь и оставил уникальный опыт, который можно воспринять, изучая в единстве жизнь и слово Пушкина.
Александр Пушкин родился 26 мая 1799 года в Москве в семье Сергея Львовича Пушкина и Надежды Осиповны Пушкиной, урожденной Ганнибал. Свой род он вел от прусского выходца Радши, попавшего в Россию во времена Александра Невского – от него пошли ветви знатных дворянских фамилий, среди которых были и Пушкины, сыгравшие заметную роль в русской истории. С другой стороны были Ганнибалы, происходившие от сына абиссинского князя, вывезенного мальчиком из Африки; воспитанник и любимец Петра I, он вошел в силу при Елизавете, а дети его породнились с древними русскими родами. Пушкин всегда чувствовал за собой это родовой многовековый шлейф и оглядывался на него, считая «уважение к мертвым прадедам» основой личного достоинства дворянина.
Семья Пушкиных была не чужда литературным интересам. В доме бывали В. А. Жуковский, Н. М. Карамзин (малолетний Александр, по воспоминаниям отца, «вслушивался в его разговоры и не спускал с него глаз»), дядя Василий Львович был известным поэтом – все это с детства вовлекло Пушкина в мир современной словесности, но подлинное его рождение как поэта произошло в Царскосельском Лицее, куда он был определен в 1811 году и где провел в кругу близких, любимых друзей шесть лет, которые впоследствии вспоминались и воспринимались как самые счастливые в жизни.
Юный Пушкин воспитывался «среди святых воспоминаний», военных памятников Царского Села, в непосредственной близости ко двору – и чувствовал себя в эпицентре всей европейской истории: «Чему, чему свидетели мы были! / Игралища таинственной игры, / Металися смущенные народы; / И высились и падали цари…» Его историческое и патриотическое сознание сформировалось как будто враз, в те дни, когда мимо лицейских стен «текла за ратью рать» – на войну с Наполеоном. В 15 лет в Царскосельском парке он вспоминает звонкими стихами века русской славы, данной ему здесь в наследство. Эти стихи – «Воспоминания в Царском Селе», – прочитанные 8 января 1815 года на лицейском экзамене в присутствии восхищенного Державина, сделали его знаменитым.
Там же, в Лицее, при всей неровности того образования, Пушкину открылась не только история, но и вся европейская культура, хоть и усвоенная зачастую по вторичным источникам. «Читал охотно Апулея, / А Цицерона не читал», – вспоминал он о лицейском времени в «Евгении Онегине». Но мы-то знаем, что читал, – и не только Цицерона, но и Канта, и Сенеку с Тацитом («Под стол ученых дураков!» – сказано о них в лицейском стихотворении «Пирующие студенты»), не говоря уж о художественной литературе, древней и новой. Именно в Лицее, благодаря его гуманитарной ориентации и некоторым европейски образованным профессорам (А. П. Куницын, А. И. Галич), этот мир мировой культуры открылся перед ним, лег к его ногам.
Пушкина родила молодая Россия, только что победившая Наполеона, – бодрая страна, уже не только
