вроде тех, что были на местных предводителях. Фигуры на этих изображениях держали в руках большие сосуды из высушенной тыквы, наклоненные так, словно из них лили воду. Видимо, это были боги дождя.
Вождь, жрецы и прочая знать племени ожидали, собравшись перед каменным сооружением на главной площади. Сухопарый вождь был уже стариком, однако когда он направился к пленникам, испанцы увидели, что походка у него еще твердая. Глава племени был облачен лишь в короткую синюю накидку, а на шее у него висело большое нефритовое ожерелье. Глубоко посаженные глаза очень внимательно оглядели незнакомцев. Вождь явно никуда не спешил. Когда он заговорил, его слова были обращены к Гонсало:
– Магач тшель?
Гонсало бросил на него обеспокоенный взгляд и с беспомощным видом произнес:
– Я не понимаю.
Вождь приложил кулак к своей груди и произнес одно-единственное слово:
– Майя.
Гонсало услышал за спиной голос Эсмеральды, которая прожила среди индейцев дольше его:
– Так называется его племя.
Гонсало приложил кулак к своей груди и ответил:
– Испанец.
Посмотрев на него, вождь сказал:
– Байтал чех ти-токок?
Его тон был настойчивым, но не резким.
– Я не понимаю, – неохотно ответил Гонсало, качая головой.
Вождь показал в сторону моря и снова заговорил:
– Йет аяш нахаб?
Гонсало наклонился и расчистил перед собой землю, чтобы на ней можно было что-то нарисовать. Опустившись на одно колено и используя свой палец, он, как мог, изобразил человечка, стоящего в лодке. Вождь встал так, чтобы лучше видеть рисунок испанца.
– Юл хун чеем бай а яш нахаб, – сказал он, кивнув, и повернулся к людям, стоящим позади него.
Гонсало нарисовал возле лодки похожего на палку человека с большим головным убором. Когда он поднял взгляд на молчавшего вождя, тот кивнул. Наконец Гонсало стер лодку и начертил вокруг человечка клетку. На губах старого вождя появилась едва заметная улыбка.
– Набатун-Сеель, – пробормотал он.
Гонсало вспомнил, что так называли вождя в селении, из которого они убежали.
Испанец поднял взгляд на стоявшего перед ним вождя и попытался что-то прочесть в его глазах, а затем начал рисовать еще одну картинку, но вскоре остановился. Словно клинком, он провел ладонью поперек груди и произнес несколько слов, хоть и осознавал, что туземец все равно не сможет их понять:
– Некоторые были убиты. Некоторые были убиты.
Кивнув, вождь с отвращением повторил имя:
– Набатун-Сеель.
Величественно подняв левую руку, он указал своим воинам куда-то в сторону от площади и произнес:
– Иток эббайту.
И странного
