человека, которого и человеком то не назовешь… Так, отрыжка етуна14. Поднял его над головой и собрался выкинуть за борт, но был остановлен стариком.
–Остановись! Остановись и послушай старика, сынок. Ягге – глупец, и слово его такое же легкое и пустое, что и его череп. Оставь ему жизнь. Но наказать стоит. Может вырвем ему ноздри или разрежем вдоль язык? И на корабле станет тише, и жена, вечно недовольная Унка, скажет нам спасибо. – Корабль задрожал от гогота трех десятков луженых глоток, а Ягге, бешено вращая глазами, боялся шевельнуться, чтоб не вывалиться за борт, ведь я все еще держал его над собой.
-Хорошо, пусть живет, это только в память о твоей дружбе с моим отцом и из уважения к тебе. Но он перегнул палку. Ты прав, язык его слишком длинный и неудержимый, как у базарной бабы. Отныне, имя ему будет – Баба Ягге.
Нахлынули воспоминания. Ягге тоже остался лежать мелко порубленным куском мяса, и он был единственным, кто держал свой великолепный лук в руке. Только вот рука лежала в двух шагах от него. Я готов слушать пустую болтовню этого Бабы Ягге еще сотню лет, лишь бы узнать, что же тогда произошло на корабле.
–Дерьмо.
Единственное, что я смог произнести. Я редко говорю с собой, но тут особый случай. Передо мной лежала огромная куча. Еще теплая – она парила и воняла. Медведь. Сказать, что меня обуяло желание кинуться в бой, дабы доказать кому-то что-то, я не могу. Это только в сказаниях герои бросаются на врагов и чудовищ с голыми руками и рвут тех на части. Меня же встряхнуло, как в лютый мороз, затем я вспотел. Я вдруг почувствовал, как за мной наблюдает пара умных звериных глаз… Странное чувство, но оно меня не раз спасало. Медленно выпрямляясь, осматриваюсь. Никого. Но голос внутри просто ревет раненым туром об опасности! Вдруг краем глаза замечаю легкое шевеление. Только миг – и опять покой, но и его хватило. Среди валунов выделялся особенно крупный валун, почти холм, весь покрытый мхом. Над ним едва заметно развеивался парок. Я уже знал, что это за валун, и знал, что мне конец. Боги уже ждут меня. Медленно опускаю глаза и незаметно пячусь назад. Повторяю себе: «Не бежать!». От медведя не убежать, а это был именно он. Видимо, это взрослый и опытный воин, он уже встречал людей и не боится. Может, это именно он и избавлял мир от изгоев. Тогда дела совсем плохи. Ничего нет хуже зверя-людоеда. С волками еще можно справиться, но с медведем – нет. Я уже отошел почти на три шага, как валун встал на дыбы, а мох, вперемешку с землей и камнями, разлетелся по округе шагов на двадцать. Зверь был величественен и ужасен. Морда седая, в шрамах. Одного глаза не было, вместо него – страшная рваная дыра. Правое ухо порвано. Когти и зубы как клинки для чистки рыбы. Он был выше меня в два раза, а я выше всех своих соплеменников на пару голов точно. Хозяин леса встал на задние лапы, передние развел в стороны, как старый друг, ждущий объятий, и заревел. От этого рева, от его вида, от силы, что расходилась от него волнами, как от камня на воде, меня обездвижило. Это не простой медведь. Это Хозяин, Дух Леса. Что-то я сделал не так. Где-то не приветил особое дерево, не принес жертву реке,
Великан
