так, как привыкли – в одной каюте, на одной кровати. Как всегда.
– Странное ощущение, – шепотом сказал Скрипач. – Вроде бы ничего не изменилось, но теперь… теперь я знаю, что ты – мой брат. На самом деле брат. Помнишь, сколько мы врали, что мы братья? А, оказывается, говорили правду.
– Помню, конечно, – Ит вздохнул. – Изначально да, видимо… только мы давно не братья, рыжий. Мы нечто большее. Я пытаюсь примерить это на себя, но… у меня плохо получается, – признался он. – И потом. Знаешь, я думаю…
– О чем? – Скрипач говорил шепотом, хотя в этом не было никакой необходимости.
– Значит, она всё-таки была, – прошептал Ит в ответ.
– Кто?
– Мама. Значит, у нас все-таки была мама, понимаешь? И она сейчас где-то есть… – Ит глубоко вздохнул. – Она где-то здесь есть, она ходит сейчас по этому миру. У него ведь нет детей, рыжий. Пока – нет.
– И старший отец тоже был, – Скрипач положил Иту подбородок на плечо. Ит, который терпеть не мог, когда ему дышат в ухо, в этот раз сдержался и промолчал. – Мама… как странно… я никогда и никому не говорил этого слова. Ты тоже.
– Да, я тоже, – эхом отозвался Ит. – Вот что я еще подумал… возраст согласия везде – семь лет. В некоторых религиях считается, что только в этом возрасте человек обретает разум, а вместе с ним – душу. Значит, получается, самую первую жизнь мы прожили – здесь? До семи лет – точно?
– Может, и дольше, – Скрипач задумался. Перестал, наконец, дышать Ит в ухо, чуть отодвинулся. – Мне кажется, что дольше. Ит… когда мы пришли на Терру-ноль… впервые… ты помнишь свое ощущение?
– Да. Конечно. Словно я вернулся домой, – Ит зябко передернул плечами. – И у тебя было то же самое. Ведь так?
– Было. Мы все гадали, из-за чего. А всё оказалось так просто. Мы всего лишь действительно вернулись домой.
– Я еще кое-что понял, – Ит повернулся к Скрипачу. – Когда человеку… или не человеку… это неважно… когда ему очень плохо, очень больно, очень обидно – куда он идет? Или даже бежит? Кто всегда его примет, утешит, пожалеет? Мать. Мое подсознание, оно в тот момент всё решило за меня. И я рванул туда, где, как мне казалось, должна была быть она. Мама. Или хотя бы когда-то была – она. Я шел в дом, в котором меня любили…
– Столько лет прошло, а я до сих пор не могу себе простить этих слов, – беззвучно сказал Скрипач. – Столько всего случилось. А словно вчера. Да, Ит? Словно это было вчера.
– Я тебе сейчас еще одно «вчера» подкину, – Ит грустно усмехнулся. – Утопия и Тлен. Два места, имеющие вполне себе физические координаты. Помнишь тварь, которая так ловко тогда всё предсказала?
– Мастер червей, – прошептал Скрипач. – Ты думаешь, это…
– Он самый. Некая производная Яхве. Рыжий, давай выпьем, а? Это надо как-то запить. Просто необходимо.
– Саб завтра будет орать, – напомнил Скрипач. – Он скажет, что мы алкоголики. Как Кили.
– Пусть
