похорон Людмилы Муромцевой Инга Воскобейникова позвонила Баженову и со слезами пожаловалась:
– Так я просила Андрея, чтобы Антоша у нас пожил, а он говорит: «не надо». Представляете, Евгений Семенович, как мальчику тяжело одному дома без матери? У меня Настенька на руках, а то бы я сама у Антоши и постирала, и приготовила. Людмила ведь мне Настеньку сохранила, мне этот долг вовек не отдать. Может, вы поговорили бы с Андрюшей, Евгений Семенович? Он вас очень уважает.
Старик пришел в замешательство.
– Гм… Понимаете, голубушка, это ваши семейные дела, и мне как-то неудобно в них лезть. Но, думаю, ваш муж знает, что лучше для Антона. Не нужно огорчаться, ваш первый долг сейчас беречь себя и Настеньку.
Евгению Семеновичу удалось выбить для Антона полставки медбрата в их роддоме. Коллеги, любившие и уважавшие Людмилу Муромцеву, не меньше своего главврача переживали за юношу, и однажды вечером, когда Баженов уже собирался уходить, к нему в кабинет заглянула старенькая медсестра Анна Игоревна.
– Можно мне на минуточку, Евгений Семенович?
– Разумеется, Анна Игоревна, заходите.
Он повесил обратно на гвоздь свой плащ и указал старушке на стул напротив себя. Она вошла, плотно прикрыла за собой дверь и, опустившись на стул, укоризненно сказала:
– Не дело это, Семеныч, не дело! Ты сам знаешь, как мы все тут за него и Ингу переживали, а теперь он так себя ведет с Антошей! А ведь мальчик его всегда за отца считал.
Евгений Семенович немного растерялся.
– Не понимаю, Аня, о чем ты, о ком?
– Да ты ослеп что ли? Воскобейников-то всегда прежде с Антошей, как отец был, а теперь, когда такое горе, не звонит ему, не заходит, даже в роддоме, когда бывает, не подойдет, слова теплого не скажет. Встретит случайно в коридоре, кивнет, мимо глянет и поскакал по своим делам. А то и вообще сделает вид, что не заметил. Антоша, конечно, в жизни не пожалуется, но я как-то мимоходом ему пару слов об этом обронила – словно невзначай, – так он побелел весь, я аж испугалась.
Баженов со вздохом развел руками.
– Что ж я могу поделать, Аня, милая! Андрей Пантелеймонович материально очень помог, оплатил похороны Люды, передал мне еще денег для Антона, и требовать от него что-то еще я просто не имею права.
Про себя Евгений Семенович решил, что причиной подобного отчуждения является нависшая над Андреем Пантелеймоновичем опасность – понятно, что, когда человеку угрожают политические враги, он хочет по возможности дистанцироваться от близких, чтобы их обезопасить. Однако Анна Игоревна о политических играх Воскобейникова не знала и сердито насупилась:
– Денег! Пока он не начал в большие начальники пробиваться Людмила его на своем горбу везла, кормила, одевала, обхаживала, еще бы он денег на ее похороны не дал! Не о деньгах речь – Антоша сейчас сам не свой, ему родное тепло нужно. Я-то на своем
