Евгений Семенович и начал разливать чай по чашкам, – кулебяки поешь, свеженькая.
– Спасибо, Евгений Семенович, я не хочу, – вежливо отказался Антон, присаживаясь на краешек стула, – вы ешьте, на меня не смотрите.
Главврач не стал спорить, он просто поставил рядом с Антоном чашку с чаем и тарелочку с кулебякой и начал разговор:
– Ты прости, конечно, Антон, что я вмешиваюсь, но… Понимаешь, мне звонила Инга Воскобейникова и плакалась: хочу, мол, чтобы Антон у нас пожил, я буду о нем заботиться, помогать – ну, в смысле, кормить, стирать и прочая женская ерунда. А муж, говорит, возражает и все такое. Короче, просила меня с супругом своим поговорить.
Антон побледнел.
– Я не собираюсь у них жить, что вы, Евгений Семенович!
– И правильно, – одобрил Баженов, – я ей тоже сказал, что не нужно зря нервировать мужа.
– Неужели дядя Андрей думает, я настолько назойлив, что соглашусь?
– Да не в назойливости дело, ты уже не маленький, должен понять, что его задевает.
Антон в недоумении пожал плечами.
– Что я должен понять? Инга чувствует благодарность к моей… – он проглотил вставший в горле ком, – к моей маме. Ей хочется мне помочь. Разумеется, мне эта помощь не нужна, но будете с ней опять говорить – передайте ей мою благодарность.
– Экой ты! – с досадой проворчал старик. – Я ведь сейчас с тобой как мужчина с мужчиной говорю, а ты заладил! Когда человек на семнадцать лет старше своей красавицы-жены, ему, естественно, не будет нравиться, если она проявляет столько интереса к красивому юноше.
От удивления Антон захлопал глазами и, взяв с тарелки аппетитно пахнувший кусок кулебяки, откусил от него кусок.
– Вы, хотите сказать, что дядя Андрей ревнует Ингу ко мне?
– Не то, чтобы ревнует, просто ее повышенное внимание к тебе его задевает. Ты привык, что он всегда тебя опекал, как сына, но в этой ситуации вы с ним не сын и отец, а двое мужчин. И на твоей стороне все преимущества молодости. Пойми, он мечется, старается тебя избегать, стыдится своей ревности, хотя понимает, что это глупо, но ничего не может с собой поделать. Пережди, пока это пройдет, не переживай из-за его холодности.
Неожиданно Антон улыбнулся.
– Евгений Семенович вы придумали эту сказку, чтобы меня успокоить? Я понимаю. Спасибо, я постараюсь не переживать.
Улыбка у него вышла печальной, но все же это была первая его улыбка со дня смерти матери.
– Нет, скажите, какой умный, – сердито пробурчал старик.
В сущности, он был доволен результатами беседы – во-первых, Антон слегка оживился, во-вторых, за разговором съел всю кулебяку со своей тарелки, в-третьих, мальчик показал, что он далеко не дурак.
Спустя два месяца после гибели Людмилы Андрей Пантелеймонович заехал к Баженову, забрал кассету с микрофильмом
