e>Действующие лица
РУТ, стареющая кинозвезда
МИЛДРЕД, ее вечная соперница
Начало 1960-х. Одна простая декорация, которая объединяет все места, где происходит действие: гримерная, готический особняк, на самом деле съемочная площадка, сцена театра, гостиная Рут. Диван, кровать, туалетный столик с зеркалами, лестница, стол и несколько стульев. Пьеса ставится без перерывов между картинами, без изменения декораций, без антракта.
1
Гримерная театра, после спектакля. Милдред сидит у зеркала, снимает грим, уставшая. Входит Рут.
РУТ. Дорогая Милдред, ты в прекрасной форме. Просто потрясла меня своей игрой. Я смеялась. Я плакала. Чуть не обмочилась. Сердце стучало как отбойный молоток. Твоя игра – вершина американского театра.
МИЛДРЕД. Да что ты тут делаешь, черт бы тебя побрал!
РУТ. Зашла за кулисы, чтобы поздравить тебя с блестящим достижением. Клянусь, ты выглядела вдвое моложе. Как тебе это удается?
МИЛДРЕД. Рут, ты что, наркоманишь?
РУТ. Разумеется, нет. Разве что по мелочам. Я и впрямь думаю, что ты потрясающе хороша. Принимая во внимание.
МИЛДРЕД. Принимая во внимание что?
РУТ. Это всего лишь пьеса.
МИЛДРЕД. Пьеса?
РУТ. Ты понимаешь, о чем я. Главная прелесть пьес в том, что их практически никто не видит.
МИЛДРЕД. Ладно. Так чего ты хочешь?
РУТ. Чего я хочу? Думаю, я оскорблена. Неужели тебе так трудно поверить, что я приехала в этот занюханный район, чтобы посмотреть пьесу умершего англичанина? Нет, конечно, некоторые из дорогих мне людей – умершие англичане. Мой третий муж ныне умерший англичанин. И мое уважение к твоему несравненному актерскому таланту столь велико, что я не знаю, с чего начать.
МИЛДРЕД. Заканчивай треп, Рути. Ты слишком стара, чтобы попусту сотрясать воздух. Мы обе знаем, что ты пришла не для того, чтобы насладиться моей игрой на сцене.
РУТ. Милдред, ты ранила меня в самое сердце, заподозрив в моих действиях какой-то скрытый мотив. Я пришла только для того, чтобы поддержать давнюю подругу, которая нынче не в фаворе у удачи.
МИЛДРЕД. Не в фаворе у удачи? Я не в фаворе у удачи?
РУТ. Ладно. Не кипятись, а то тебя хватит удар.
МИЛДРЕД. И я тебе не подруга.
РУТ. Разумеется, подруга, одна из самых давних и дорогих. Конечно, у меня были подруги и постарше, но они все умерли.
МИЛДРЕД. Рут, мы не подруги. Мы ненавидим друг друга.
РУТ. Это неправда, у тебя ко мне ненависти нет.
МИЛДРЕД. Очень даже есть.
РУТ. Ох, Милли, у тебя такое мрачное чувство юмора.
МИЛДРЕД. Нет его у меня.
РУТ. Вот это я в тебе и люблю.
МИЛДРЕД. Ничего ты во мне не любишь. Ты меня ненавидишь. Всегда ненавидела. Так что ты здесь делаешь? Ищешь почку для пересадки?
РУТ. Раз ты предпочитаешь грубить, и полагаю, по-другому не можешь, если честно, мне предложили роль в фильме.
МИЛДРЕД. Тебе? Роль? Тебе предложили роль в фильме?
РУТ. Да, мне предложили роль в фильме.
МИЛДРЕД. Ты хочешь сказать, в одном из этих фильмов о личной гигиене американских солдат? Я думала, ты поставила на них крест после того, как перестала снимать в барах мужиков.
РУТ. Я не шучу, Милдред. Мне предложили роль в хорошем, достойном фильме.
МИЛДРЕД. Да перестань, Рут. Твоя карьера мертва, как Муссолини.
РИТ. Знаешь, Милли, нынче и ты что-то не блистаешь на серебристом экране.
МИЛДРЕД. Я решила взять паузу и вернуться к моим сценическим корням. В театре я всегда чувствовала себя как дома.
РУТ. Играть в театре – все равно, что спать с трупом.
МИЛДРЕД. Насчет трупа ты, естественно, в курсе.
РУТ (достает из сумки сценарий). Дорогая, отставь гордость в сторону, перестань слушать только себя и постарайся обратить внимание на мои слова. Я надеюсь, что в голове у тебя не опилки. Ты знаешь, приход сюда дался мне нелегко. Здесь холодно, как в склепе, и воняет разложившимися енотами. Сиденья такие жесткие, что моим ягодицам нанесен непоправимый урон, и я бы предпочла наблюдать, как растет плесень на сыре, чем в очередной раз слушать это отвратительное пустопорожнее бормотание, которое считается эталоном драмы. Но так уж вышло, что мне предложили роль в этом фильме, роскошную роль, какую не предлагали долгие
