жадности я его выгнала. И где он умер, как…
Лина наблюдала. Затем так же бесцветно, как тот раз, сказала:
– Поставь их так, как хочешь, чтобы они стояли.
Я нерешительно переставила женскую фигурку к детской, а детскую подняла.
– Я сказать хочу…
– Говори.
– Малыш, прости меня. Я была такой жадной. Я так ненавидела тебя из-за того, что отец любил твою мать, а ты мог стать владельцем его дома и его денег. Лина, а я могу его привести в дом.
Лина кивнула:
– Да.
Я выбрала из коробки фигурку мужчины, ребенка, еще мужские и женские фигуры. Расставила их на столе:
– Это задний ряд – слуги те самые. А это семья. Это муж, это младший сын, это старший, это я. Теперь действительно хорошо… Лина, а получается, это он мне мстил с того времени? Раз умер с обидой на меня?
– Посмотри сама, – ответила она, указав глазами на коробку.
Я вытащила мужскую фигуру. Со стола убрала все фигуры, кроме своей и старшего сына. Поставила на стол, переставила. Снова переставила.
– Вот так. Николай, сзади него мальчик. Здесь я. – странные ощущения появились в области сердца и головы. – Сердце сжалось, голова сжалась. Он в самом деле мстил… Но откуда он знал об этом?
Лина улыбнулась только уголками губ.
– Эта женская фигурка этим мужским хочет что-нибудь сказать?
Я кивнула.
– Простите меня. И… Спасибо вам.
– Скажи, что сейчас стало для тебя яснее? Что это было?
– Это была зависть. Черная, лютая зависть. И ненависть. И у Николая была еще зависть. Плюс какое-то такое чувство, когда хочется урвать, взять быстрее, пока не отобрали. Это уже ко мне относилась. Все это… Это была месть? Мне?
– Расплата. Сколько ты, столько и тебе. Но в другой валюте, – Лина снова улыбнулась. – Еще что было?
Я задумалась. Что-то было еще. Не все сказала. Но это "что-то" никак не ловилось, не ухватывалось. Я играла на столе с фигурками, переставляя, укладывая, приближая, удаляя.
– Я поняла! Я все это время не любила себя за сделанное! Это я себя наказывала. Хоть я и считала, что права, но угрызения совести были. Если бы я любила себя, не влезла бы в эти отношения дважды. Я бы с первого раза поняла, что ощущение "чужой человек" не просто так в самолете появилось.
– Так что в итоге? Что ты можешь выделить?
– Зависть и нелюбовь к себе.
– Хорошо. Я могу убрать эти программы. Что вместо них должно быть?
– Что-то другое. Позитивное. Доброе. Любовь к себе. Любовь к ближним. Например. А еще что-то противоположное зависти.
– Ок. Я тогда меняю эти программы и прописываю новые. Разрешаешь?
– Хм… Разрешаю. А это как?
– Это так…
Лина достаточно тихо монотонным голосом начала проговаривать как заученный стих какую-то длинную словесную конструкцию. Где-то ближе к концу она спросила:
– Я заменяю программу "Зависть" на программу
