и готов оказать тебе услугу.
Он поднял руку и крикнул опциону.
– Открывай ворота! Пропустить эту пару повозок, – а обернувшись вновь к греческому купцу, добавил для строгости, – но смотри у меня, Сандракис, не стоит слишком часто беспокоить меня такими просьбами. Я римский офицер и стою на страже порядка.
– Я вас больше не побеспокою, – поклонился Сандракис, усаживаясь на телегу.
– Вот именно, – бросил вдогонку Лутаций, страшно довольный собой, – не раньше, чем через десять дней. А то совсем распустились.
Федор хлестнул лошадей, и телега покатилась сквозь арку. За ним пристроился Летис, снова игравший роль немого. Впрочем, на этот раз их даже не досматривали. Центурион вообще не приближался к телегам. «Вот что значит дать хорошую взятку, – усмехнулся Чайка, снова хлестнув лошадей, – деньги могут сделать то, что не всегда может сделать оружие. А во многих случаях даже нет необходимости убивать. Можно купить или договориться. Карфаген почти всегда так и поступает со своими противниками. Конечно с теми, с кем можно договориться. Воистину им управляют мудрые люди».
Прогрохотав по мосту, который тотчас поднялся обратно, телеги оказались в чистом поле, растворившись в темноте. Только звезды на очистившемся от облаков небе сияли предательским светом. Все трое выдохнули, дав разрядку своим, натянутым как струна нервам. Однако Федор отчего-то был уверен, что расслабляться еще рано, и хлестал лошадей изо всех сил, заставляя повозку просто лететь в ночи. Так, что Летис еле поспевал за ним.
Они гнали так примерно полчаса. Проскочив пару заброшенных деревень и спустившись во вторую долину, Чайка вдруг резко свернул на едва различимую полянку за лесом и остановился.
– Зачем мы сюда свернули? – напрягся Сандракис, увидев, что Чайка спрыгнул на землю и, вынув из сена кинжал, стал разрезать упряжь лошадей. – Вы хотите от меня избавиться?
– Не шуми, грек, – мирно пробасил Федор, – я свое слово держу. За нами будет погоня, я уверен. Так что лучше нам бросить телеги и пересесть на коней верхом, если хочешь выжить. Так будет быстрее. И шансов больше. Летис, освободи себе одну лошадь.
– Но ведь мы же выехали из города, – проговорил озадаченный купец, глядя, как тускло сверкнуло в лунном свете лезвие второго кинжала.
– Ты забыл про свой корабль? – напомнил Федор, подводя одного коня к Сандракису, – там сейчас такой переполох творится, что римляне наверняка уже «поняли», чьих это рук дело, а потом осмотрели и твой дом. Как ты думаешь, сколько времени пройдет, пока этого Лутация возьмут за… самое дорогое и вытрясут из него, что он недавно пропустил за ворота две повозки?
Потрясенный грек молчал. Рука смерти еще простиралась над ним.
– Моли бога, чтобы он не признался сразу, – продолжал Федор, – тогда времени у нас будет больше. Но насколько я знаю Марцелла, он сейчас в гневе. И если твой дурак-центурион все же признается, то за кошелек с золотом он
