умер! И это моя вина! Я ему кость дала, которой он подавился!
Воцарилась минута скорбного молчания. Кто-то сочувственно шмыгнул носом. Кто-то прошептал: «Как жалко! Бедный Крезик!» А Елена Сергеевна сказала:
– Когда я была маленькой, у нас в семье тоже была собака. Она попала под машину. Я несколько дней плакала. Собака – ведь она как член семьи. Смерть домашнего любимца – большая трагедия. Но это нужно как-то пережить. Постарайся не думать о случившемся. Переключи внимание, слушай урок. И боль потихоньку утихнет.
Прозвенел звонок. Все побрели к своим партам. Урок начался непривычно тихо. И хоть все ребята старательно выполняли задание, Дунька нет-нет, да и ловила на себе их участливые взгляды. Значит, не такая уж она, Дунька, плохая.
Три дня в классе царило траурное спокойствие. На четвёртый день, как сказала бы баба Зоя, «бес снова боднул Дуньку в ребро».
После уроков домой идти не хотелось. Крезика больше не было. Никто дома её не ждёт, не завиляет приветливо хвостом, не будет стоять сусликом на задних лапах, выпрашивая печенье. И до того на душе горько стало, хоть волком вой! А тут ещё эта техничка!..
Намывая полы в пустынном коридоре, старуха ни с того ни с сего вдруг набросилась на Дуньку:
– Давай шагай мимо, да быстрее! Плетёшься еле-еле!
От такой неслыханной грубости Дунька поначалу даже опешила. Техничка была новенькой, возраста бабы Зои. Бывшая уборщица, молоденькая Танька, никогда с ней, Дунькой, не связывалась, тихонько «посылала» беззлобным матом на все четыре стороны. А эта!.. В каком-то смешном чепчике и затрапезных спортивках знай себе шаркает «лентяйкой» по крашеному полу.
Какое-то время Дунька тупо смотрела на выбившуюся из-под чепца и взмокшую от работы прядку волос женщины, а потом… её прорвало:
– Кто тебя учил так пол мыть?! Только грязь размазываешь!
– Иди отсюда! – сняв со швабры мягкую фланелевую тряпку, замахнулась та на Дуньку. – И не топчись на мокром полу!
– Да что ты говоришь?! – по-петушиному захлопала себя по бокам Дунька.
И уже нарочно пошла нарезать круги по вымытому полу своими пыльными подошвами, поддразнивая техничку куриным квохтаньем.
– Кто только таких уродов на свет божий рожает?! – зашлась в гневе тётка.
– Родили – тебя не спросили! – зло выкрикнула задетая за живое Дунька. И изо всех сил пнула ногой ведро с водой. – Что вылупилась?! Вытирай давай! Работа дураков любит!
И пока та что-то истошно орала вслед, Дунька знай себе напевала:
Шёл по школе ученик —
Всем известный озорник.
Он хотел созорничать,
Но не знал, с чего начать.
И снова на бедную голову Елены Сергеевны посыпались жалобы. Она, рыдая, обещала директору подать заявление об уходе, если Цыганову не уберут из её класса. Дуньке этого совсем не хотелось. Учительница была доброй и, самое главное, незлопамятной.
