явно не клеился. Офицеры молча курили. Каждый думал о своем. Шилов внутренне догадывался, по какой причине его вызвал Кучеренко, но боялся об этом даже и думать. Полковник же не знал, как лучше подойти к столь неприятной для него мисссии.
– Миша, я тебя вот зачем позвал. Вот, держи. Это Николая, – подполковник, не поднимая взгляда, протянул капитану руку и разжал кулак.
На ладони Кучеренко тускло поблескивали «командирские» часы. Шилов сразу узнал знакомый циферблат. Лена подарила одинаковые часы ему и своему брату на 23 февраля в прошлом году.
Он как сейчас, помнил тот морозный день. Они всей семьей сидели за праздничным столом. Он, Лена, дети. Он только что пришел домой с торжественного парада в части. По дороге они с майором Сафроновым пропустили в кафе по паре стопок в честь великой даты. За что Лена, естественно, его пожурила. Сели за стол. Ждали шурина, который невесть куда запропастился, хотя заверял, что будет ровно в три. Тут звонок в дверь. Открыли, а на пороге – брат Лены, Николай Терентьев в парадной форме с цветами и тортом. Лена бросилась обнимать и целовать брата.
– Коля, миленький, с праздником! Это от меня! Это от нашей мамы! Это от Сережи и Натальюшки! А Миша тебя сам поцелует!
– Я его поцелую! Я его так поцелую! – сердито отозвался хозяин.
– Капитан Терентьев по вашему приказу прибыл, мон женераль! – Николай, вытянувшись, щекнув лихо каблуками, отдал честь. – Сережка, держи скорее торт! Вкуснятина, пальчики оближешь! Шоколадный!
– Проходи, вояка! Уже все давным-давно за столом! Только тебя и ждем! – Шилов, пощелкивая подтяжками, топтался в прихожей вокруг шурина. Лена и Сережка с цветами и тортом убежали в кухню, откуда доносился сногсшибательный аромат ванили.
– Ты куда же слинял, хорек? Мы же договаривались, что вместе с Викторычем идем в «Сиреневый туман» отмечать нашу славную дату.
– Миша, шерше ля фам, сам понимаешь? – полушопотом ответил Терентьев, вешая шинель и делая хитрые глаза.
– Ну и кобелек, – покачивая головой, отозвался хозяин. – Не сносить тебе головы. Верно теща говорила, что ты в папашку непутевого уродился. Тот еще кобелек был. Опять, наверное, за чужой женой ухлестывал? Плохо это для тебя, Николаша, кончится, помяни мое слово! Смотри, гулена, допрыгаешься, вызовет Синельников тебя на дуэль или шандарахнет где-нибудь на охоте с двух стволов.
– Ленка! А что, это твой несравненный в таком затрапезном виде? – крикнул Николай, закрывая щекотливую для него тему. – Ну-ка, живо китель с орденами надень!
– Говорит, что ему в нем жарко! – откликнулась из кухни Лена, колдовавшая над пирогом у открытой духовки.
– Где это он успел так разжариться, если не секрет? На дворе двадцатиградусный морозище кусается!
– Тебе виднее, ты с ним служишь, а не я! Где это вы разжариваетесь постоянно!
– Места надо знать! – глухо отозвался Шилов. Округляя глаза и вертя пальцем у виска, зло добавил шопотом. – Кто тебя за язык тянет, дуралей!
Они прошли в комнату.
