иями.
Случай, который следует отметить.
Гердт был тысячи раз королем Испании, Сицилии, Сардинии, – как какой-нибудь американский миллиардер, – шоколадным королем, королем цветов, королем кукол, раз 500 египетским фараоном и не погиб в Черном море.[4]
Говорят, что пунктом честолюбия этого «первого балетного артиста» всегда было:
– Если я на сцене король, – то в жизни хотел бы быть сделан дворянином.
Я думаю, что человек, так хорошо исполняющий роль короля, может отлично исполнить роль простого дворянина.
Чем больше я присматриваюсь к правым дворянам в Государственной Думе, тем яснее для меня становится, что им просто не хватило в детстве гувернера, который обучил бы их хорошим манерам.
Если император, – да еще Наполеон! – говорят, брал уроки, как держаться, у актера Тальма, – то почему дворянину Маркову не поучиться[5] манерам у г. Гердта?
П.А. Гердт имел отношение и к литературе.
Это случилось в России, в стране неожиданностей.
Десять лет тому назад исполнилось сорокалетие литературной деятельности покойного Н.К. Михайловского.[6]
Министром внутренних дел тогда был покойный Сипягин[7], а начальником главного управления по делам печати покойный кн. Шаховской.[8]
После ежовых рукавиц Соловьева[9] для прессы настал кн. Шаховской в лайковых перчатках.
И вот, однажды, в 1900 году, в петербургские редакции раздался звонок по телефону.
– Прошу к телефону господина редактора.
– К вашим услугам. Кто говорит?
– Начальник главного управления по делам печати. Предупреждаю, чтоб в газете не появлялось ничего по случаю предстоящего чествования сорокалетия деятельности Николая Константиновича Михайловского.
– Это что же? Циркуляр? – вскипел редактор одной прогрессивной газеты.
– Это – распоряжение господина министра внутренних дел.
– В таком случае, будьте добры прислать мне это, как водится, на бумаге. Сотрудники не поверят, когда я скажу им о таком распоряжении!
В телефоне раздался смех.
Умный, тонкий, изящный кн. Шаховской смеялся.
– Вы хотите, чтоб я подписывался под такими циркулярами?
Соловьев спокойно писал циркуляр по всем редакциям: «Воспрещается печатать что-либо по поводу предстоящего семидесятилетия со дня рождения графа Л. Н. Толстого[10]».
Кн. Шаховской боялся того «монаха трудолюбивого», который когда-нибудь придет в архив и, «пыль веков от хартий отряхнув, правдивые сказанья перепишет».[11]
Да ведают потомки православных:
– Вот какой был начальник главного управления по делам печати кн. Шаховской и какие циркуляры он писал!
Он боялся суда потомства.
И не хотел оставлять «вещественных доказательств».
Если б вы не поверили мне, бросили все свои дела и просмотрели все петербургские газеты того времени, вы нигде не нашли бы ни одной строки о грандиозном чествовании литератора, сорок лет простоявшего «на славном посту».
Нигде, кроме одной…[12]
Ее фельетонист воспользовался тем, что одновременно праздновался сорокалетний юбилей балетной деятельности П.А. Гердта.
Чествование было тоже грандиозным.
Мариинский театр был переполнен самой блестящей, самой сановной публикой.
– Сорок лет тому назад в России начали свою деятельность два человека: Н.К. Михайловский и П.А. Гердт. Один сорок лет работал головой, другой – ногами. И вот результаты.
И, читая описание юбилея Гердта, все прочли описание юбилея Михайловского.
Так контрабандой было провезено чествование Михайловского.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через
Если я об одном полюсе ничего не писал, – дозвольте хоть про другой написать. О голове – ничего, дозвольте хоть про ноги шестидесятых годов. Это можно!»
