как я тебе рад и как ты мне сейчас необходим. Именно ты. Ты и никто кроме тебя. Раздевайся и проходи.
Как только гость разделся, Александр Николаевич тут же усадил его в старое, объёмное, покрытое какой-то шкурой кресло, приговаривая при этом: «Это кресло для гостей. Для дорогих друзей».
Сам же уселся на стул верхом и, продолжая улыбаться, стал наливать в чашки чай и пододвигать поближе к гостю ещё тёплые гренки.
– Как ты оказался в нашем городе? Что тебя сюда так вовремя занесло? – спросил он.
– Выставку у вас делаю. В вашем Дворце культуры. А заодно на этюды похожу. Здесь чудесные места. Городишке этому, насколько мне помнится, более тысячи лет. Есть что прочувствовать.
– Выставку! Это превосходно! Но, Женя, это же не твой масштаб, чтобы выставляться здесь. Всего сорок пять тысяч населения, включая стариков и детей. А впрочем, я чрезвычайно рад твоему приезду, делай что хочешь, но жить будешь у меня. И поможешь мне в моём, уверяю тебя, интереснейшем эксперименте. Эксперименте, которого ещё свет не видел. Который перевернёт сознание людей. И твоё, кстати, тоже.
Александр Николаевич поставил локти на стол и, подперев ладонями подбородок, стал внимательно наблюдать за Евгением Михайловичем.
– Ты от Союза выставляешься? – спросил он.
– Нет. Я не люблю союзы. Ты ведь знаешь. Знакомый коллега пригласил. Он тут промышляет заказами. Ну и я же знал, что ты здесь. Кстати, превосходный чай, – сказал Евгений Михайлович, отодвигая чашку и вытирая салфеткой губы. – Спасибо. Я тоже, Санечка, очень рад повидаться с тобой. Ведь прошло, наверное, не менее десяти лет с нашей последней встречи. Я был в твоём институте, и мне сказали, что ты всё бросил и уехал сюда. – Он откинулся в кресле и продолжил. – Говорили, что тебе отказали в работе над какой-то сумасбродной идеей. Говорили, что ты индивидуалист. Что ты гениален. И очень жалели, что ты ушёл.
– Да, – сказал Александр Николаевич, слегка недовольно поморщившись. – Они поставили меня перед выбором. Понимаешь, то чем занимаются они, это всё государственные заказы. Оборонка, космос и прочее. Это интересно. Это действительно интересно. Но помнишь ли ты нашу ссору, прости, что вспомнил, когда нам было лет по восемнадцать, по-моему. У тебя тогда брат погиб. Лётчик. Я тогда высказал тебе своё сомнение по поводу существования единственной возможности проникновения в космос, кроме как силового варианта, преодоления притяжения Земли ракетой. Я тогда говорил тебе, что должны существовать и иные возможности покинуть Землю. Не ракетные. Не реактивные. Не преодоления силы законов, а скорее, следования им. Что надо работать с природой, а не противиться ей. Ты тогда бурно воспринял это. Бурно отрицательно. Ещё раз извини. Но, не в этом сейчас дело. Я привёл этот случай только для того, чтобы напомнить тебе, что я не всегда бываю правильно понят. Может быть, допускаю, что в этом больше моей вины, чем моих оппонентов. Может быть… Так вот. Я мог бы остаться и продолжать разрабатывать варианты по массовому истреблению людей, приборам слежения,
