до его прихода.
Конечно, не знал он, как быстро сгорают эти свечи. По ширине можно было бы предположить, что хватает их надолго. Очень даже надолго. Быть может, не только на вечер, но и на всю ночь.
Но каким бы неспешным не было их горение, зажечь их могли сравнительно недавно.
«Точно! Недавно! Не могут же они несколько дней гореть! Стало быть, не такое уж позаброшенное это место…»
Мысль эта вызвала в душе его лёгкое, но отчётливо ощущаемое беспокойство.
На такой странной земле и жители, должно быть, странные. А встреча со странными жителями может быть и весьма неприятной.
Нет, конечно, может быть и вполне безопасной. Или даже приятной. Но скорее всего – нет.
Земля не просто странная. Она…
Кузьма ещё раз осмотрел ладони.
«Ни одного ожога… Я, что же, и за ветки горящие не хватался?»
В общем, лучше бы без хозяев. Просто переждать пожар. А потом…
«Куда потом? Куда мне идти? Как я вообще сюда попал? Ничего же не помню! Ничего! То есть…»
Он прошёл через комнату и с усталым вздохом присел на диван, смяв покрывало.
Потом, не выдержав искушения, прилёг.
«То есть, помню…»
Он и сам не заметил, как течение мыслей стало замедляться, а сами мысли – путаться и самым странным образом перемешиваться.
«Помню, что зовут Кузьма. Кузьма зовут, а куда зовут… Это имя такое, я полагаю. А фамилию свою не скажу, потому что не помню. Не помню…»
Он усмехнулся. Вяло. Будто через силу.
«Фамилии у меня и не было. Я так полагаю… Свечи зажёг не я. А я сюда пришёл… Откуда – не помню… Кто-то ударил по голове… в лесу кто-то ударил или не ударил… В лесу напали лисы, медведи и актрисы… кусали, не кусали и весело плясали… Куда потом? И когда? А если не переждать… может, пожар тут – вечно…»
И на этом заснул Кузьма.
И спал долго. Если бы были часы в том доме, я бы сказал, сколько времени он проспал. Но часов в том доме не было.
И время в нём шло как-то странно: то быстро, то медленно.
И свечи горели не так, как должны гореть свечи: ровно и последовательно. Они горели, но отчего-то не сгорали. Как остановились на уровне примерно четырёх пятых от высоты своей, так и держали огоньки именно там. Не уменьшаясь.
Кузьма спал и не видел снов. Сон его был глубок.
Колодец. Беззвучный. Слепой.
И выбрался из сна Кузьма… Нет, не знаю, через сколько часов. Говорю же, что время в том доме странно двигалось.
Может, там и вовсе времени не было.
В общем, выбрался Кузьма из сна. Вздохнул. Выпрямился. Потёр ошалело глаза.
За столом сидел и смотрел на него добрым, лучистым взглядом какой-то совершенно незнакомый ему парень с блондинистыми, коротко стриженными и при том взъерошенными волосами, с глазами синими и по-детски искристыми.
Смотрел
