и некоторые влиятельные особы; между ними был и генерал Брусилов, подавший 6 января 1917 г. обширный рапорт генералу Алексееву. Но и Брусилов не имел успеха.
Из оппозиции к Западу, из отвращения к симпатии, высказывавшейся нам в Англии и во Франции, Министерство иностранных дел, как уже было сказано, стало осенью 1916 г. уделять больше внимания чехословацкому освободительному движению и решило, что будет его контролировать и направлять. В начале декабря штатские и военные черносотенцы начали осуществлять свой план создания особого Национального совета для России; 17 декабря военному министру был подан проект, чтобы депутат Дюрих был поставлен во главе правительственного Национального совета. 23 января 1917 г. дал свое согласие совет министров, а 2 февраля военный министр Беляев.
Несмотря на то что официально Петроград поддерживал депутата Дюриха, он все же не вполне соглашался с его политикой. Депутат Дюрих выдавал себя всюду, а также и в России, за приверженца политики д-ра Крамаржа и агитировал за присоединение наших земель к России; он даже высказывался за переход в православие. Но деятели Министерства иностранных дел знали о страхе Англии и Франции перед панславизмом и панруссизмом, а потому план Дюриха об аннексии с некой автономией отвергали, по крайней мере сокращали; им также, как уже было сказано, не нравился наш либерализм и католицизм. Поэтому они приняли мою программу полной независимости, но добивались контроля над нами.
Я не буду здесь рассказывать подробно о том, как принципиальное согласие царя на освобождение славянских пленных превратилось во враждебные выступления мин. Штюрмера, а после него и Трепова (Трепов получил пост министра после Штюрмера 23 ноября 1916 г.); мне давались разнообразнейшие объяснения, но, говоря откровенно, у меня не было ни времени, ни желания заниматься подробно этим вопросом. Естественно, что наши люди приписывали Штюрмеру всевозможные германофильские козни. В какой степени действительно здесь были политические и германофильские тенденции, я не буду решать; известную роль они должны были все же играть.
Наиболее реальным объяснением мне кажется следующее: Штюрмер был против освобождения пленных (наших и вообще славянских) по требованию капиталистических кругов. Особенно чешские пленные были прекрасными, квалифицированными рабочими на фабриках, а также подходили для угольных и иных шахт. С этим соглашались и некоторые наши фабриканты в Киеве, которые поэтому стояли за малые и невоенные легионы.
Это объяснение подтверждается тем фактом, что позднее и Временное правительство не забыло наших рабочих специалистов и не хотело отпустить их на войну.
Сам царь подпал под влияние Штюрмера и позволил, чтобы его июньское разрешение освобождения славянских пленных не было выполнено. Так мне, по крайней мере, излагал ход событий мой достоверный информатор. По той же причине в письме царицы к царю от 17 августа 1916 г. требуется от имени Распутина, чтобы славянские пленные
