доверие русских и представителей союзников.
Мы расширили Отделение Национального совета и разделили работу; главным занятием было, однако, войско и его расширение. Корреспонденция с пленными – с отдельными лицами и с организациями – была огромная. Члены Отделения и многие офицеры и военные должны были посещать лагеря и вести набор. Скоро у нас возникли финансовые затруднения; был переделан уже более старый план и был объявлен национальный заем. По возможности я упрощал дело и в отношениях с русскими. Например, в Киеве была военная комиссия, заведывавшая формировкой войска; комиссия была русская, и вот вместо многочисленной комиссии я добился одного инспектора, это было важно еще потому, что члены комиссии были к нам враждебно настроены.
Прекрасным помощником для меня был Юрий Клецанда, к сожалению, так рано умерший; был он удивительно милый человек, преданный делу и неутомимый работник. Он хорошо знал условия жизни в Петрограде, в министерствах и в армии, а благодаря своей литературной деятельности был в связи с академиками и профессорами. Как секретарь Отделения, он ходил со мной по всем военным и гражданским учреждениям. Многие шаги и меры он сам успешно провел. В начале нашей деятельности в России он попал до известной степени под влияние фантазии своей русской и чешской среды, но борьба Киева с Петроградом его скоро вылечила, и он стал верным исполнителем нашей программы. У него великие заслуги перед нашим делом.
Клецанда был секретарем Отделения; моим личным секретарем был молодой историк Папоушек.
Для технической стороны формирования нашего войска был назначен, как чех по происхождению, генерал Червинка. Он был подходящим посредником между русским правительством и Союзом, позднее правительственным Национальным советом; вскоре после объявления войны он был прикомандирован к Киевскому военному округу, где получил руководство чешскими военными делами. Еще позже, когда осенью 1916 г. Генеральный штаб дал правила формирования войска, ему было доверено формирование нашего войска. Он был русским солдатом, и уже потому у него случались споры с Союзом и с Единением, но он преданно работал для чешского дела; он был консерватором и не во всем соглашался со мной, но это нам не мешало в совместной работе.
Нашей задачей было создать армию, или, как мы говорили в России, корпус из первоначальной дружины, переделанной в бригаду, потом в дивизию, и из ядра второй дивизии. План был таков – создать вначале один корпус и потом подготовлять другой, ибо пленных, идущих добровольцами в армию, было достаточно. Я продолжал там, где кончил Штефаник. Против русского плана создания пропагандистского войска, войска политического, Штефаник выставлял наш план, доказывавший необходимость настоящего, как можно большего войска, которое должно было быть послано во Францию. Об этом мы договорились сейчас же после признания Брианом нашей антиавстрийской программы.
Хочу, чтобы стало ясно, чем мой план отличался
