гостей. Неподалеку торчала водонапорная башня. Красно-желто-зеленая, она расширялась кверху и больше напоминала маяк. И мальчик верил, что именно благодаря ей поезда находят дорогу к их станции.
Возле здания вокзала приютилась маленькая будка голубого цвета. В ней продавали газеты и всякую мелкую всячину. Полустанок традиционно состоял из двух перронов, разделенных железной дорогой. На одном перроне располагалось все самое интересное: и шоколадное здание вокзала, и гроза всех волн – водонапорная башня, и культурный центр городка – газетный киоск. А на другом – только ветхая, рассохшаяся от дождей скамейка и несколько местных старушек на ней. Да еще мусорное ведро, в которое старушки дисциплинированно вытряхивали шелуху от семечек.
Мальчик приходил на вокзал с той стороны, где стояла лавочка с бабушками, со стороны скучного перрона. И целый день вертелся возле них. Дело в том, что мама строго-настрого запретила ему переходить железную дорогу. Пешеходного моста на станции отродясь не было. В одном месте на рельсы положили доски, по которым жители и сновали туда-сюда. И хотя поезда ходили редко, мальчика все равно отпускали гулять к вокзалу лишь с условием, что он никогда не убежит на ту сторону, на другой перрон, и будет все время на виду у старушек. А те и рады были оказаться полезными и несли свою вахту исправно. И мальчик, и бабушки каждый день ходили на станцию как на работу.
Старушки в шутку прозвали мальчика Оловянным солдатиком. Ведь он повсюду таскался с игрушечным автоматом. Детское оружие висело у него на груди на ремне. Мальчик носился по станции как угорелый. Автомат бешено стрекотал. «Солдатик» прятался за скамейкой с бабушками и, когда на станции появлялся очередной состав, выпрыгивал у них из-за спин и поливал проносящийся поезд невидимыми очередями. Особенно отчаянно он расстреливал последний вагон, в котором, по его сведениям, прятался злодейский командир. Мирно дремлющие бабушки каждый раз вздрагивали и даже иногда подпрыгивали. И без того слабые на ухо, от неистового стрекота они глохли еще больше.
Но однажды мальчик перешел на шаг. А потом автомат и вовсе умолк. То ли в нем сели батарейки, то ли все же не в нем, а в мальчике. Даже у тех батареек, что внутри мальчиков, оказывается, тоже есть срок годности. Мальчик слонялся по перрону, подбирал камушки и кидался ими в окрестных голубей. Неизвестно, как мальчик стрелял, но швырялся он совсем плохо. Камушки упорно не попадали в цель. Вскоре голуби привыкли к этому и даже не улетали, а лишь недовольно косились на маленького мазилу. Мудрые старушки на скамейке с умилением глядели на него и перешептывались:
– Гляди-ка, больше не носится, видно, взрослеет.
С голубей, с которыми у мальчика не сложилось, он переключился на здание вокзала на другой стороне. Запретный объект моментально обрастает для ребенка мифологическими деталями. Мальчик мог часами наблюдать за самой
