общающиеся друг с другом; аристократы и чиновники в богато украшенных нарядах, высокомерные и не слишком; знающие себе цену ремесленники со своими изделиями подмышками; сосредоточенные или наоборот рассеянные ученые, увешанные кучей приборов; подростки, раздражённые, если их притащили сюда родители, и гордые собой, если приехали сами или с группой товарищей; дети, то заливисто хохочущие, то горько плачущие, но всегда проказливые и любопытные – все они спешили приобщиться, как им казалось, к великому. Аррилия хмыкнула. Что великого во взгляде через окно в стене?! Нет, ей этого не понять…
Хотя вот дети ей нравились – большинство оставались милыми, даже размазывая слёзы по щекам, да и Око их не слишком привлекало, как и её саму. Малышам гораздо интереснее были игры под синими стволами-колоннами, лавки с игрушками да сладостями. При взгляде на одного из них она приостановилась. Трёх или четырёхлетка, бирюзовый и золотоволосый, он впился тёмными глазами в какую-то не то лошадь, не то козу среди кучи других подобных безделушек. Игрушка била ногой и странно всхрюкивала, но вообще не показалась эризингии хоть сколько-нибудь заслуживающей такой увлечённости. Но ребенок так явно не считал. Он упорно тянул за подол стоящую рядом женщину – судя по такому же, как у него, цвету кожи, мать – пытаясь привлечь её внимание. Но она всё отмахивалась, занятая тем, что что-то внушала другому ребенку, постарше. В конце концов, она оттащила малыша от палатки, усадила его на близстоящую скамью и снова отвернулась к старшему, продолжив свою прерванную речь. Нижняя губка мальчика задрожала, большие, совершенно круглые глаза в обрамлении длинных ресниц, таких же светлых, как и волосы, влажно заблестели, свидетельствуя о приближающихся слезах.
Аррилия подошла, подмигнула насупившемуся карапузу и приложила палец к губам, заговорщицки призывая его к молчанию. Тот вытер глаза кулачком, быстро взглянул на ничего не замечающую мать и кивнул эризингии. Она вопросительно качнула головой в сторону игрушечной лавки. Малыш энергично закивал и замер в ожидании. Эризингия задумчиво потёрла подбородок, будто что-то вспоминая, и почти сразу лицо её осветилось принятым решением… Короткий и неслышный хлопок, и с её раскрытых ладоней слетело что-то маленькое, алое, как пламя зари. Существо, хлопая широкими крыльями, опустилось точно в подставленные детские ручонки и замерло. Ребенок в восторге разглядывал длинное чешуйчатое тело, подвижный хвост, аккуратную, тонко вырезанную голову с тремя парами витых рожек, светло-жёлтые глаза. Он осторожно погладил голову пальцем – игрушка взмахнула крыльями, сделала круг над его макушкой и уселась на плечо, свернувшись кольцом. Малыш вскочил, явно собираясь завопить от счастья. Но Аррилия быстро приложила ладонь к своему рту, напоминая ему молчать. Потом показала на себя, провела ладонями перед собой сверху вниз, как бы скрываясь за воображаемым занавесом, одними губами прошептала: «Меня н�
