сверкнули.
– Разве армяне сами не могут освободить свою землю, Србазан хайр? Будь мелики Карабаха едины в своей борьбе, они давно добились бы победы. Ведь одолел же Давид-бек из Сюника во много раз превосходящую его армию противника!
«И я в молодости был также горяч»
– Те времена прошли, – голос Нерсеса стал еще строже, – безоружным, разбросанным по всей Азии армянам не справиться с могучими армиями Ирана и Османской империи. Запомни: только русские помогут нам освободиться. Они принимают к себе гонимых армян, позволяют возводить армянские храмы и открывать школы для армянских детей. И, главное, они не покушаются на нашу веру, ибо мы единоверцы. Ты согласен со мной?
Гайк опустил голову. Почтение, которое внушал ему мудрый и почитаемый всеми Нерсес Аштаракеци, не позволяло пускаться в спор. Все же он честно ответил:
– Прошу прощения, Србазан хайр, не во всем согласен. Возможно, причина этого в моих скудных познаниях, мне предстоит еще многое изучить, прежде чем я познаю истину.
Нерсес усмехнулся – что ж, мальчик честен и неглуп. Он вновь задумчиво оглядел Гайка и незаметно вздохнул. Кто мог знать, какие еще подводные камни уготовила им судьба? Ему, Нерсесу Аштаракеци, и этому юноше, в грехе зачатому.
– Какую истину ты стремишься познать, сын мой?
Юноша поднял на него удивленные глаза.
– Истину христианского учения, Србазан хайр. Мое заветное желание – быть священником, как мой отец. Но ведь тогда передо мной встанет задача научить людей отличать правду от лжи, отделять зерна от плевел. Как же я смогу это делать, если сам поначалу во всем не разберусь?
– Значит, ты желаешь служить делу Господа нашего?
– Всей душой, Србазан хайр!
– А если служение Богу и вере армянской заставит тебя отказаться от твоего заветного желания?
Растерянно глядя на архиепископа, Гайк не сразу понял, о чем тот говорит.
– Если… что ж, если потребуется, я откажусь, Србазан хайр.
Поднявшись, Нерсес прошелся по кабинету. Гайк, замерев, почтительно молчал.
– Ты поедешь в Тебриз, – отрывисто проговорил архиепископ, – в окружении шахзаде Аббас-Мирзы много армян. Постараешься сблизиться с кем-нибудь из них, мне нужно точно знать, что замышляет шахзаде против Эчмиадзина, намерен ли он перенести Святой Престол в Маку. Ибо если так, то это нанесет непоправимый удар нашей вере.
Глаза Гайка вспыхнули юношеским восторгом, он даже чуть подался вперед.
– Я…. Клянусь, я сделаю, что смогу, Србазан хайр!
– Никто не должен заподозрить, что ты послан мной, – сурово продолжал Нерсес, – все, даже здесь, в монастыре, должны думать, что ты сбежал, украв лошадь. Так ты будешь говорить всем в Тебризе.
– Я?! Украв?! – Гайк с трудом проглотил вставший в горле ком. – Но… потом мне можно будет открыть
