реку вброд, Гайк и Серо вдоль левого берега направили коней к устью – туда, где Раздан впадает в бурлящий по весне Аракс. Они провели в седле остаток ночи и утро следующего дня, делая короткие остановки лишь для того, чтобы дать лошадям отдых. Ближе к полудню Серо предложил сделать привал, чтобы подкрепиться. Гайк равнодушно кивнул. Есть ему не хотелось, но при виде завернутого в лаваш куска брынзы, который протянул Серо, неожиданно пробудился аппетит. Прежде, чем приняться за еду, он произнес слова молитвы. Покосившись на него, Серо смутился и, опустив уже поднесенный ко рту лаваш, последовал его примеру.
Пока ели, Гайк незаметно изучал своего спутника. Ростом Серо был пониже него, но шире в плечах, русоволос и глаза, как большинство светлых армян, имел серовато-зеленые. Они случайно встретились взглядами, и ополченец добродушно улыбнулся, а Гайку стало неловко.
– Ты давно состоишь при светлейшем Нерсесе, Серо? – спросил он, чтобы скрыть смущение.
– С прошлой персидской войны, – отряхивая крошки с усов, важно ответил тот.
Со времени окончания последней войны русских с персами и заключения Гюлистанского мира прошло почти десять лет, поэтому Гайк не мог скрыть удивления:
– Сколько же тебе было лет?
– Четырнадцать. Трудный тогда выдался год – хлеба не хватало, зимой восстали кахетинцы, потом царевич Александр, сын царя Ираклия, пшавов и хевсуров против русских поднял, а летом Аббас-Мирза снова начал войну – занял Талышское ханство и Ленкорань. Шах послов в Тифлис прислал – требовал Грузию отдать. Главнокомандующий Ртищев, старый и трусливый, узнал, что Наполеон вошел в Россию, и помощи ему из Петербурга не будет. Он умолял Аббас-Мирзу о перемирии, но тот не соглашался – людей у персов было в десять раз больше, чем у Ртищева, и Аббас-Мирза думал, что сумеет прогнать русских с Кавказа раз и навсегда. Но генерал Котляревский не захотел терпеть унижений, он сказал Ртищеву: я сам поведу людей в бой. Тифлис кипел, из Эчмиадзина прибыл светлейший Нерсес и призвал армян записываться в ополчение. Он говорил: русские наши братья по вере, пусть каждый, кто в силах держать оружие, в тяжелый час придет им на помощь. Я тоже записался, даже тринадцатилетние приходили записываться, хотя приказано было малолетних не брать.
Гайк слушал, широко раскрыв глаза, как завороженный, – до сей поры все известное ему о воинских подвигах, было почерпнуто из книг и рукописей.
– Полторы тысячи лет назад во время Аварайрской битвы под началом спарапета Вардана Мамиконяна, – вдохновенно проговорил он, – даже женщины и малые дети взяли в руки оружие.
Вано расстелил на земле бурку и, растянувшись на ней, подложив руку под голову.
– Ты читал старинные книги, Гайк, – сказал он, – что там пишут, правду ли рассказывают, будто по велению Бога река Зангмар неожиданно вышла из берегов, и это помогло Мамиконяну одержать победу над персами?
Гайк сообразил, что его спутник имеет весьма смутное представление о событиях полуторатысячелетней давности.
– В день
